СКАЗКИ ДЛЯ БЫВШИХ ДЕТЕЙ  (рассказы)

Они выросли и уже не играют с игрушками. Они по-прежнему пытливы и на пути к Истине согласны подвергаться опасностям. Знать цель, видеть препятствия и растить волю к победе - их стиль жизни, какой бы фантастической она ни казалась. Они - это те, кто преодолев порог детства, все еще готовы на подвиги.

НАУЧИ МЕНЯ

Ранним утром, когда капли росы уже загорались огнем солнечных лучей, осторожно ступая по вымощенной плиткой дорожке, садовница несла тяжелый лоток с рассадой. Заметив поодаль фигуру медитирующего человека, она подумала, что каждый ищет Бога по-своему, и перевела взгляд на подрагивающие в такт ее шагам головки разноцветных маргариток. Кто бы мог подумать, глядя на бескрайние и однообразные просторы неба, что далеко под ними, внизу, могут существовать удивительные по разнообразию и красоте формы – цветов или деревьев...проявляется

– Извините, я могу вам помочь? – раздался позади мужской голос.

– Не стоит, – отозвалась садовница, – я справлюсь.

– И все-таки я помогу... Давайте... – и появившийся из-за ее спины молодой человек взял у нее лоток. Доставив его на место, он спросил, не нужно ли принести еще что-нибудь. Но садовнице помощь была не нужна, напротив, она вежливо попросила юношу удалиться.

Немного смущенный, студент отошел и присел на ближайшую скамейку. Выложив из рюкзака книги, он раскрыл одну из них, но тут же отвлекся от чтения, обратив внимание на негромкую речь садовницы:

– Мои дорогие, – обращалась женщина к кустику маргариток, который держала в руке, – растите здоровыми, цветите прекрасно на радость людям.

Эту мантру она повторила еще раз, когда опускала куст в ямку, и еще раз – когда засыпала ямку землей.

– И не лень же, – удивился студент, наблюдая за монотонным ритмом ритуала посадки.

Каким бы бесполезным не казался ему монолог-обращение к цветам – существам, по его мнению, не обладающим сознанием, не способным воспринимать человеческую речь и реагировать на нее, – он почему-то не мог оторвать взгляд от этого странного зрелища. Его не покидало ощущение, которое он испытал однажды в детстве, когда впервые увидел игру света в цветных стеклах витражей. Горение красного и желтого отзывалось теплом в груди, а холодок от синего и зеленого мурашами бежал к затылку. Возникнув однажды, необычное чувство затем повторилось через много лет в том же помещении местной церкви, куда он время от времени приходил для молитвы.

– Скажите, пожалуйста, – обратился к садовнице юноша, когда та закончила посадку, – то, что вы говорили, это вместо молитвы?

Садовница, не торопясь снимая грязные перчатки, внимательно посмотрела на него, как смотрят на воду, чтобы оценить достаточно ли она чистая, чтобы доверить ей омовение тела. Потом она показала пальцем на какой-то цветок и, повернувшись к нему, вдруг издала тонкий протяжный звук "и-и-и..."

Вначале улыбавшийся, студент не мог поверить своим глазам: голубой колокольчик, еще недавно склонявший свою головку книзу, стал медленно приподнимать ее и в конце концов остановился, словно вперившись всеми своими светло-желтыми тычинками и пестиком в глаза зовущей его женщины.

– Значит, вы хотите сказать, что он все понимает? – осторожно спросил студент.

– Скорее, чувствует, – отозвалась садовница. – Растения реагируют и на мысли, и на звуки... особенно на звуки. Потому с ними важно разговаривать. С любовью, – добавила она.

Монах, закончив медитировать, спускался с холма. Полы его рясы взлетали и опускались, как будто за ним торопливо следовала бегущая по земле птица, то и дело помогая себе крыльями. Художник, который только что трудился над пейзажем с сидящим на вершине холма монахом, торопливо отложил кисть в сторону и, схватив карандаш, быстрыми движениями стал делать в блокноте набросок человека, спускающегося сверху. Напряженно присматриваясь к очертаниям фигуры, стараясь как можно точнее заметить особенности ее движения, он вдруг на мгновение увидел сияющий круг в верхней части тела монаха. Круг быстро исчез из поля зрения, но зоркий глаз мастера успел запечатлеть его в памяти – увиденное, по мнению художника, требовало подтверждения.

– Уважаемый! – поспешил он навстречу монаху. – Будьте добры, поясните, что за галлюцинация мне привиделась. И он подробно рассказал о том, что видел.

– Это аура святости, верно? Обычная ведь овальная?

Однако монах не спешил подтверждать его догадку:

– Вам показалось. По-видимому, это результат воздействия яркого света на Ваши глаза.

– Не может быть... – отозвался художник, а про себя подумал, что хотел бы стать ближе к монаху: вот сейчас он явно что-то не договаривает, но это не вызывает никакого раздражения, рядом с ним художник чувствует себя спокойно и расслабленно...

За беседами в парке наблюдала юная девушка. Она сидела в инвалидной коляске, в тени большого куста белой сирени и, прислушиваясь к разговорам, делала записи в тетради с синей обложкой. Казалось, что ее интересуют диалоги только этих четверых: как только их разговоры подошли к концу и они разошлись в разные стороны, девушка нажала на рычажок коляски и поехала прочь.

– Они такие разные, – думала она по дороге. – Каждый из них ищет что-то незримое, за пределами этого мира. И каждый складывает из скудных крох полученных знаний свою картину, отличную от картины другого. Если сложить отдельные картины воедино, получится ли цельное вИдение?

Вечером, перед сном девушка пересмотрела записи, сделанные в синей тетради, и, прочитав молитвы, уснула. Возможно, она ожидала увидеть во сне что-то необычайное, что стоило бы сохранить на память и обдумать, поскольку рядом с кроватью предусмотрительно положила бумагу и пару карандашей.

Ей, и в самом деле, приснилось нечто, на ее взгляд, очень значимое, но, увы, припомнить наутро, что именно, она не смогла, как ни старалась.

В том, ином мире она увидела себя сидящей в некоем помещении: в нем было много света и воздух даже слегка искрился. Она чувствовала себя здоровой и могла свободно менять положение, переходя с места на место. Когда она наконец удобно расположилась у окна, то вдруг заметила, что впереди, за партами сидят знакомые ей люди – женщина-садовница, студент и художник-любитель. Они накоротке общались друг с другом, недоставало только мужчины в потертой монашеской рясе, подпоясанной слегка растрепанной на концах веревкой. Когда он появился в комнате, девушка вначале не узнала его: он выглядел моложе и энергичнее, а его белоснежная одежда еще больше подчеркивала исходящее от него сияние. Про себя девушка решила, что он – духовный наставник… и самый любимый человек… самый прекрасный...

Пока она любовалась вдохновляющим ее обликом учителя, другие ученики активно беседовали с ним.

– Господи! – изумилась она, вдруг заметив в руке учителя свою синюю тетрадь. Он держал ее раскрытой и что-то зачитывал оттуда.

– Свидетельница записала ваши диалоги в малейших подробностях. Подумайте теперь, как можно улучшить ваше взаимопонимание.

– Учитель, почему Вы не дали мне ответ о Вашей ауре? – в голосе художника сквозило недоумение.

– Точные ответы, если они превышают возможности понимания вопрошаемого, могут нанести ему вред. Если вас что-то очень интересует, усиленно наблюдайте, составляйте верное впечатление, тогда ответ придет к вам без задержки.

– Учитель, я тоже не получил желаемый ответ на свой вопрос. Наша садовница показала мне лишь феномен реакции цветка, но не пояснила, как именно растения осознают воздействующие на них энергии.

– Когда учите и учитесь друг у друга, нужно уметь не только показать свой уровень знаний, открыв собеседнику канал, по которому потечет его мысль, но и сделать это русло привлекательным для его мыслей. Если вы не получили, что хотели, значит были недостаточно искренними и старательными.

– Девушка, что вы пишете? – голос юноши застал девушку в инвалидной коляске врасплох. Она инстинктивно подалась вперед и чуть не упала на землю. Студент успел подхватить ее и вернуть на место.

– Кое-что из жизни записываю, – застеснявшись, ответила девушка.

– И нашу с вами встречу?.. – игриво спросил студент.

– Если она будет иметь значение, – собеседница смотрела куда-то мимо студента, и он обернулся, чтобы увидеть, куда она смотрит.

– О, этот монах там каждое утро медитирует, но он не разговорчивый. Он приятный, но отвечает очень коротко, когда его спрашивают.

– Мне кажется, – задумчиво произнесла девушка, – что я могла бы разговаривать с ним очень долго.

Молодой человек пожал плечами, а потом вдруг вспомнил: когда девушка резко наклонилась вперед, из-за выреза ее платья показался маленький серебряный крестик.

– Я редко бываю в церкви и порой забываю молиться, но мне кажется, что я что-то знаю о Силе, которую называют Богом – что-то такое, о чем другие не знают. Сколько ни спрашиваю, ответа пока так и не получил.

– Бог проявляется через людей – все их хорошие стороны. А есть то, что могут показать нам только особенные люди – святые, а есть много такого, что люди ни показать, ни высказать не могут, потому что свойства бога неисчерпаемы.

Глаза студента загорелись, он вдруг почувствовал себя так, как будто увидел, что возле него присела на ветку редкая птица и вот-вот может запеть. Чтобы не спугнуть ее, он осторожно предположил:

– Если природа Бога неисчерпаема и всеохватывающа, то и все плохое, что показывают люди, тоже принадлежит ему?

– Я бы сказала, что это – неприятие Бога.

– Но если он Сам дает такую возможность человеку разрушать то, что он созидает, то и разрушение в Его ведении…

В разговоре возникла пауза. В это время монах начал спускаться с холма. Когда он ступил на дорогу, ведущую вдоль парка, к нему подошел художник. Юноша открыл было рот, чтобы заговорить, но девушка приложила палец к губам – молчи!

Разговор был коротким, время от времени до студента долетали отдельные слова, но смысла речи он так и не уловил. На все его попытки возобновить разговор с девушкой, она отвечала все тем же жестом, заставляющим его хранить молчание.

Терпеливо переждав, пока девушка сделает запись в тетрадь, студент, наконец, вздохнул с облегчением: девушка подняла голову, готовая слушать его.

Он был немало удивлен, что такая с виду порядочная девушка подслушивает чужие разговоры, его поражала острота ее слуха и возможность дословной записи беседы после ее окончания – девушка не вписывалась в обычные представления, привлекала и отталкивала одновременно. Свою тягу к подслушиванию чужих разговоров она пояснила так:

– Я слушаю и записываю только обсуждение глубоких и важных тем, касающихся Бога и его проявлений, никогда не подслушиваю о чем-то личном. Верно, я хочу знать больше, но мне трудно в моем положении найти того, кто бы делился этими знаниями.

Немного смущаясь, юноша протянул руку за тетрадью:

– Если записанный тобой разговор был на отвлеченные темы, дай и мне почитать.

– Я сама тебе почитаю, – и, не торопясь, принялась читать, а то и пересказывать записанное.

Короткая беседа монаха и художника затрагивала тему Бога как всевмещающей реальности и его отдельных проявлений в череде великих Учителей человечества. Художник страдал от невозможности совместить эти разнородные, по его мнению, понятия. Монах не пытался одним четким ответом разрешить его непонимание, но посоветовал вначале определиться, кто из Учителей ему наиболее близок. Хваля Христа, художник, впрочем, сетовал на ограниченность Евангелия, восхищаясь Буддой, он жалел, что его религия полна архаичных форм…

Показав на палитру художника, монах сказал:

– Вы как художник должны понимать, что так же, как из белого цвета можно выделить самые разные цвета, всевмещающий Бог способен выделять из себя отдельные энергии. Вливая часть своих сил в одну форму, он стремится довести ее до совершенства. Совершенный человек, самый совершенный человек, богочеловек… – этот ряд можно продолжать до бесконечности. Появляясь среди людей, самый совершенный из всех совершенных людей кажется им самим Богом, но это не так, поскольку любая форма имеет свои границы, тогда как Бог безграничен.

– Неважно, за кем из Учителей человечества Вы захотите последовать. Важно после избрания Учителя выработать безоговорочную преданность Ему и пути, который Он предлагает. Избирая определенную гармоничную палитру для картины, художник не станет использовать в ней никаких посторонних красок, тогда его картина может стать истинным произведением искусств.

Летом студент был очень занят сдачей экзаменов, потом практикой и каникулами. Он появился в парке лишь в конце сентября. Осмотрев все известные места, он не нашел никого из тех, с кем он встречался прежде и кто его интересовал. Разочарованный, он брел по аллее, и, поддевая носком обуви опавшие листья, отбрасывал их с дорожки на газон. Где-то в дальнем углу парка, он вдруг наткнулся на садовницу. Все так же неутомимо она высаживала очередную партию растений, декламируя перед ними свои мантры.

Дождавшись, пока женщина закончит посадку, студент, поприветствовал ее и расспросил обо всех их общих знакомых. Оказалось, что монах куда-то девался, из-за чего девушка-инвалид стала гораздо реже появляться в парке. Художник признался, что в последнее время на пленэр выезжает в лес, – тамошняя природа ему будто бы милее. В заключение садовница сказала:

– Жизнь сводит нас с теми людьми, кто может нас чему-то научить и направить, а также с теми, кому и мы сами можем дать напутствие и выплатить человеческий долг. Сезоны, сменяясь, совершенно меняют картину природы. Так и люди входят в жизнь однажды и уходят из нее, сменяясь какими-то иными, и нужно позаботиться о том, чтобы как можно полнее поделиться с ними всем возможным и получить от них то, что они могут и хотят отдать. Стараться нужно изо всех сил – как это делают деревья, превращая почки в цветы, заботясь об их оплодотворении и доводя зачатки до стадии зрелых плодов – ради нового, лучшего семени, способного усовершенствовать целый вид.

– Если я постараюсь, смогу ли я найти если не монаха и художника, то хотя бы девушку? – задумался студент. И в последующие дни стал ходить в парк при каждом удобном случае.

Однажды в воскресный день на холме, на котором обычно медитировал монах, он увидел художника. Тот стоял спиной к парку и смотрел с высокого места вниз, на старую часть города. Когда студент поравнялся с ним, художник был приятно удивлен:

– Давно тебя не видел. После того как монах отправился в паломничество по святым местам, твоя подружка тоже перестала появляться.

– Почему вы не рисуете природу? Осень в этом году очень красивая…

– Что-то изменилось… После того как я стал членом одной христианской общины, больше обращаю внимание на людей и человеческое, чем раньше. Быть среди людей тяжелее, чем среди природы. Если природа бескорыстно делится божественной силой, то в человеческой среде, наоборот, силы поглощаются и расточаются. Христос, имея неограниченный доступ к резервуару божественной энергии, стремился к такой же безграничной отдаче, становясь проводником божественного в человеческой среде. Правильный обмен энергией очень важен для всех царств природы. Только люди нарушают этот закон, считая жертвенность несчастьем.

Студент был рад встрече с художником, рад, что из торопливого, иногда не в меру стремящегося к получению знаний о феноменальной стороне бытия, он превратился во вдумчивого человека, который предпочел идти по пути подражания избранному Учителю.

Интереса ради через социальные сети студент стал искать исчезнувшую из его поля зрения девушку. И однажды некто дал ему точный адрес, по которому можно было найти пропажу.

Не уверенный, правильно ли он поступает, молодой человек пошел по указанному адресу. В обшарпанном двухэтажном доме он вскоре нашел квартиру, за облезлой дверью которой надеялся повстречать свою давнюю знакомую. Его ожидания увенчались успехом и, более того, открывшая ему дверь девушка теперь ходила, как все люди, не нуждаясь в инвалидной коляске.

Студент был немало удивлен, когда убедился, что девушка смотрит на него, как на незнакомца. Назвав ее по имени, он заметил, как ожило ее лицо: узнавание сменилось огорчением, а затем, тяжело вздохнув, она впустила его в дом.

– Я – не она, – сказала незнакомка. – Я – ее сестра-близнец. А сестра моя умерла еще в начале лета. Вот так взяла и бессовестно бросила меня одну, – и девушка горько заплакала.

Студент растерялся, не зная, как ему поступить. Он решил, что, как только девушка немного успокоится, он скажет ей, что уходит. Но она, плача и постоянно сморкаясь в большой необтачанный платок, бродила по дому и, казалось, не собиралась возвращаться к уравновешенному состоянию. Выдвигая ящик за ящиком, она обыскала стол и комод, секретер и тумбу и, в конце концов, полезла искать на повешенных на стенах полках. В один прекрасный момент с торжествующим возгласом «нашла!» она высоко подняла руку, в которой была зажата тетрадь в синем переплете.

Сколько не обещал юноша по прочтении вернуть синюю тетрадь ее законной владелице, она не разрешила вынести ее за пределы своего дома. Вздохнув, он, расположился на старом, продавленном диване и приготовился читать. Однако, открыв первую страницу, с огромным удивлением обнаружил, что запись велась в зеркальном отражении. «У нее еще и такой талант был…»

Получив разрешение сфотографировать на телефон страницы тетради, студент сосредоточился на работе и лишь позднее осознал, что комнату наполняет знакомый запах. Аромат белой сирени был слабым, но явственным, и усилился, когда из тетради выпал лист, написанный карандашом. Поскольку запись на листе была сделана самым обычным образом, юноша не удержался и принялся читать ее.

«Сегодня Учитель встретил нас на Равнине Звенящих Ручьев. Вместе с другими группами мы собрались здесь, напряженно ожидая чего-то значимого, прекрасного. Обычно так много народа собиралось для встречи с Великими Учителями, и мы, притихшие и облаченные в ауру торжественности, стояли, стараясь блюсти чистоту мысли и медитируя на чувстве любви и признательности Высшему.

Трава под ногами в этот день казалась особенно изумрудной и сочной, синевой неба полнились струи стремительных ручьев, текущих с гор, а гармония их хрустального звона, казалось, звала преданно ждущих смотреть на вершины в надежде на долгожданную Встречу.

Вот из-за гор показался ослепительный луч – как будто всходила еще одна звезда – и сразу за ним явилось ослепительно сияние, в котором едва угадывалась величественная фигура в длинном одеянии. Благоговение и восторг охватили ждущих: «Это же Сама Матерь Мира!»

Явление Матери было кратким (наверное, сон мой прервался – ах, как жаль!!! ), и в следующее мгновение мы почувствовали, что мчимся во тьме. Где-то в сумерках одного из нижних миров Учитель остановил наш полет, предупредив держаться подле него. Даже без его пояснений мы понимали, что здесь происходит: множества охваченных гневом и ужасом людей стремительно проникали в надземный мир после внезапной гибели на земле. Волны ужаса были так подавляющи, что сердца наши невольно сжимались, как от жуткого холода. Охраненные аурой Учителя, мы наблюдали за тем, как братья-спасители (те обитатели надземного, которые специализировались на встрече ушедших с земного плана) принимали трагически погибших, окружая их теплом и спасительным спокойствием. Студент и художник порывались устремиться навстречу людям, нуждающимся в помощи, но Учитель дал им понять, что живые не могут этим заниматься, да и силы, способной преодолеть тяжкие волны ужаса, у нас пока нет. К нашему общему счастью, мучительное видение недолго оставалось в поле нашего зрения. И вскоре мы уже находились в нашем классе, ожидая слова Учителя.

– Дети мои, на днях вы узнаете, что ваш земной спутник – монах – больше не увидится с вами. Наша земная карма исчерпана, и мы пойдем каждый своей дорогой. Но наши встречи здесь будут продолжаться так долго, как вы пожелаете. Я дарю вам свое благословение…

Волна высокого подъема духа охватила нас и… тут я проснулась».

Дочитав запись до конца и ощутив вдруг сильную усталость, юноша прикрыл глаза. Постепенно во внутреннем взоре свет стал таким сильным, что захотелось зажмуриться. Когда в тонкой грани сна он вновь обрел способность сознавать, то был приятно удивлен: перед ним стояла та, которую он так жаждал видеть, – его духовная сестра.

Радость, охватившая студента, вначале мешала ему распознавать ее речь. Но после он услышал нечто для него неожиданное:

– Пожалуйста, позаботься о моей сестре. Увы, она не ищет Бога и в этом мало похожа на меня, она может быть привязчивой и не отпускать тебя… Но она много лет ухаживала за мной и дарила свою любовь… Ради Бога, помоги ей, она очень страдает.

Очнувшись от короткого забытья, юноша чувствовал радость и грусть. Непрошенная слеза навернулась на глаза при мысли о разлуке с близким человеком, но радость встречи осушила ее – глубокое спокойствие и искренняя благодарность направили его на путь созерцательного размышления.

Вот в памяти всплыла недавно произнесенная фраза «ради Бога». В отличие от привычного суесловия, в речи девушки она прозвучала емко, наполнившись многими смыслами: она просила о помощи во имя их любви к Богу и общему Учителю, о проявлении милосердия к человеку, чей путь, так или иначе, был связан с общим путем человечества и их собственными – ближайшими – путями. Благостное ощущение единства примирило молодого человека с мыслью о необходимости заботы о незнакомке. Открыв глаза, он настороженно посмотрел в сторону сидящей напротив девушки – неряшливо одетой и растрепанной. Но, повторив про себя спасительное «ради Бога», преодолел минутную неуверенность:

– Давай завтра сходим туда, где покоится тело твоей сестры, принесем ей цветы и помолимся.

Казалось, какой-то светлый блик внезапно промелькнул в пространстве комнаты. Он вдруг зажег огонь горячей признательности в сонных глазах девушки и, преобразив ее усталое лицо, заставил его осветиться радостью:

– Конечно! Давай пойдем! ... Только научи меня твоей молитве, чтобы вместе у нас получилось хорошее приношение.

КРАТКИЙ ОТЧЕТ О ДОЛГИХ СТРАНСТВИЯХ

Последний экзамен и окончание сессии триумфально завершила грандиозная попойка. На следующий день вплоть до вечера у Кота болела голова. И если еще вчера он был горд собой и радовался, что, в отличие от сокурсников до самого конца твердо держался на ногах, то сегодня он был близок к тому, чтобы дать себе обещание – никогда больше не пить.

Звонок, разорвавший тишину сумерек, показался Коту пыткой. Он потянулся, чтобы выключить телефон, однако, увидев имя звонившего, лишь тяжело вздохнул: его вызывал дядя.

– Кот, ты теперь на каникулах, и мне бы хотелось, чтобы ты мне помог.

– Дядя, в твоем распоряжении куча пациентов, зачем тебе я? – у Кота не было ни малейшего желания становится предметом дядиных исследований.

– Видишь ли, мне нужен человек с полностью здоровой психикой, которому я могу доверять, а мои пациенты…

– Понял, понял… – Коту захотелось поскорей закончить разговор и выйти на свежий воздух.

Прогуливаясь по набережной, он с облегчением чувствовал, что головная боль проходит и ее место начинают занимать разные мысли. Яркие огни растекались по темной реке неровными полосами – вода пылала желто-оранжевым пожаром, контрастируя с неосвещенными участками, о глубинах и тайнах которых можно было лишь догадываться. Мысли на поверхности ума живо реагировали на впечатления, которые щедро дарил ночной город, не затрагивая глубин сознания. Обосновавшись на ступенях, ведущих к воде, в той же беззаботной манере Кот стал думать над тем, чем займется на каникулах. Планов было немало, но теперь, возможно, они зависели от того, что завтра ему предложит дядя.

Кабинет психотерапевта, в который направлялся Кот, находился в старом здании водолечебницы. Дядю много раз приглашали к себе работать частные клиники, суля большие зарплаты и обилие состоятельных пациентов, но он неизменно отказывался, не давая никаких объяснений. Однако для Кота не было секретом дядино желание помогать тем, кто, действительно, нуждался в помощи и не имел возможности платить большие деньги за лечение. Также он знал, что нынешнее место работы позволяет дяде заниматься собственными исследованиями – изучением терапевтических свойств гипноза и внушения с применением вспомогательных средств – цвето-, музыкотерапии или изобретенных им приборов.

– Ты пришел! – встретил Кота дядя, энергично потирая руки.

Без лишних предисловий он повел племянника в комнату, где обычно уединялся с пациентами, и предложил ему расположиться на кушетке. Когда Кот вопросительно посмотрел на него, дядя сказал:

– Хочу, чтобы ты оценил мой новый метод гипноза. При помощи этого прибора, – он показал на небольшое устройство, из которого выходили провода, – я могу погрузить тебя в состояние, которое позволит тебе побывать, согласно твоему желанию, в любой точке мира, в любой эпохе. Если тебя что-то будет тревожить, нажми на эту кнопку, – и дядя вручил Коту маленький пульт с единственной кнопкой.

Кот не имел понятия, куда хочет отправиться. Он лежал на неудобной кушетке и перебирал в памяти известные из истории моменты, но ни на чем не мог остановиться.

– Дядя, выбери на свое усмотрение, – наконец сдался он и закрыл глаза.

Потеряв на короткое мгновение сознание, он вдруг очнулся в полумраке подвального помещения. Казалось, здесь царит неудержимое веселье. Парни его возраста и старше напивались спиртным, распевали скабрезные песни и, не скупясь, делились малопристойными историями из жизни. Странным в этой атмосфере было то, что все они были одеты в средневековые костюмы, и их это ничуть не смущало. Когда они хором вдруг выкрикнули «наш девиз: гулять до утра!», парень, сидевший рядом с Котом, простонал: «Мне плохо, помоги… ». Кот помог незнакомцу переступить через лавку, на которой они сидели, и повел его к выходу.

– Эй, зачем ты так напился? – по дороге упрекал его Кот.

– Не знаю, – стонал студент. – Мне плохо.

– Конечно, тебе будет плохо, – проворчал Кот, усаживая шатающегося ваганта на край тротуара.

– Не-е, ты не знаешь, почему мне так паршиво… – уловив неодобрительный тон собеседника, протянул студент. Он покачал головой, а потом, судорожно вздохнув, вдруг стал плакать.

– Я потерял Бога. Все детство я думал, что Иисус со мной. Но теперь чувствую пустоту вот здесь, – и он постучал себя в грудь.

Пьяное бормотание спутника под холодным моросящим дождем, чуждая атмосфера старого мира – этого хватило, чтобы чувствовать себя неуютно; возвращаться в кабак к шумному застолью тоже не хотелось, и Кот нажал на кнопку зажатого в руке пульта.

– Ну как, тебе понравилось? – дядины глаза горели интересом. – Я отправил тебя в твой универ на много веков назад.

– Не очень, – Кот не хотел огорчать дядю, но настроение после путешествия в прошлое у него было подавленное – ощущение, что он что-то потерял, не оставляло его.

– Я напишу тебе отчет. Ты же этого хочешь?

Дядя довольно похлопал Кота по плечу и сказал:

– Это не все. Приходи еще, со своим маршрутом. Нужно хотя бы три сеанса, чтобы я понял, какие области подсознания открываются больше всего.

Все еще пребывая в состоянии легкой депрессии, на следующий день Кот отправился бродить по городу. Как обычно во время летних отпусков, город казался полупустым. И если ранним утром жизнь в нем, если не кипела, то, по крайней мере, напоминала о себе приятными ароматами утреннего кофе на открытых террасах и сдобной выпечки, то к полудню, прячась от нещадной жары, она замирала, уходя под защиту толстых стен, в атмосферу кондиционированного воздуха.

Сам того не сознавая, Кот добрел до университета и, спасаясь от жары, нырнул в корпус, где располагалась университетская библиотека. В помещении читального зала, с его высокими потолками, и правда, было прохладно. Здесь никого не было, кроме дежурного библиотекаря. Женщина что-то читала, сидя за столом, и обратила внимание на посетителя, только когда он подошел к ней поближе.

– Мы временно не выдаем книги на дом, – объявила она.

Кот махнул рукой, показывая, что он и не собирался брать ничего с собой.

– Мне бы что-нибудь по теологии почитать, – пояснил он.

– Что именно? – библиотекарша посмотрела на него поверх очков.

– О поисках Бога…

– О, это очень обширная область, под это определение попадают почти все теологические труды, – она сделала паузу, а потом вдруг спросила:

– Кстати, вы – верующий?

Кот отрицательно покачал головой. В глазах женщины он не прочел ни осуждения, ни недоумения – ее мысль, похоже, витала где-то далеко. Позже, вернувшись к прерванной беседе, она взяла со стола книгу, которую недавно читала, и протянула ее Коту.

– Вот, книга о жизни Христа, купила своей внучке, могу дать почитать.

Наскоро перекусив бутербродом в кафе, Кот подставил разгоряченное лицо под струю холодного воздуха из кондиционера. Книга для детей была нетолстой, и он подумал, что может прочитать ее прямо здесь, попивая кофе и запивая его холодной водой. Он переворачивал страницу за страницей, рассматривая картинки и наскоро пробегая глазами по тексту, – история казалась знакомой. Когда он дошел до трогательной и печальной сцены в Гефсиманском саду, у него вдруг перехватило дыхание. Закашлявшись, он смутился и поспешно выбежал на улицу.

С драматическим завершением истории Кот познакомился уже дома. А после, к большому удивлению бабушки, попросил у нее томик Евангелия и до поздней ночи прочитывал каждый канонический текст от начала и до конца, недоумевая, как такого прекрасного человека не уберегли его же ученики, и как вообще могла его постигнуть такая страшная и несправедливая участь.

Когда на рассвете город стал робко наполняться звуками, Кот все еще не спал, в глазах его стояли слезы. Он чувствовал себя огорченным и разочарованным, однако к этому моменту в его голове созрело решение о том, куда он отправится во время следующего дядиного эксперимента.

О цели своего путешествия Кот ничего не сказал дяде. Укладываясь на покрытую чистой белой простыней кушетку, он лишь крепко зажал в руке «выключатель», как будто тот был его единственным гарантом безопасности.

Вскоре, как и задумывал, Кот очутился в долине Кедрон под западным склоном Елеонской горы. Темные силуэты олив покрывали землю глубокой тенью, не позволяя рассмотреть, есть ли кто в саду. Здесь, в Гефсимании, он снова почувствовал ту же печаль – состояние невосполнимой утраты, – что и при чтении Евангелий. Возможно, ее усиливало настроение троих мужчин – по всей видимости, учеников Иисуса. Кот подошел к ним и обнаружил, что, вопреки писаниям, все трое бодрствуют и, волнуясь о сокрытом деревьями Учителе, возносят молитву невидимому и непостижимому Богу.

Со свойственным юности максимализмом Кот ринулся вглубь сада, чтобы уговорить Иисуса бежать из этих мест – немедленно и как можно дальше. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как был пойман учениками.

– Отпустите меня, вы ничего не знаете! – напал на них Кот. – Ваш Учитель погибнет, если ничего не предпринять сейчас же!

Сильные руки усадили Кота под дерево, и большая грубая ладонь закрыла ему рот – сопротивляться было бесполезно.

С трудом дыша, Кот стал чувствовать, что его клонит в сон. В состоянии полузабытья ему послышался голос.

– Сын мой, ты не можешь изменить историю, пока человечество продолжает распинать Христа. Каждый раз, когда нарушаются данные им заповеди, которые многими воспринимаются всего лишь как нормы поведения, происходит потрясение пространства – гармония его нарушается. Как только прейдет последнее нарушение и все заповеди будут исполнены, история изменится.

Не столько уяснив сказанное, сколько уверовав в истинность этого парадоксального, на его взгляд, утверждения, Кот почувствовал себя спокойнее и отключился. Все еще пребывая под действием гипноза, его внутреннее «я» рвалось выполнить еще одну задачу – всячески облегчить Учителю Иисусу его последний путь.

Когда к Коту пришло осознание момента, он обнаружил, что находится на склоне горы, и вместе с зеваками, осудителями и теми, кто сострадал осужденным, медленно поднимается наверх. Продвижение замедлялось из-за центральной процессии, состоявшей из приговоренных к казни, – согнувшись под тяжелым грузом, они тащили поперечные балки будущих распятий. Погода портилась, небо заволакивали тучи, и стражники, сопровождавшие осужденных, то и дело ударами подгоняли их. Подобно тигру, выскакивающему из засады, Кот в один прыжок оказался у одного из концов балки, которая тяжким бременем лежала на плечах Учителя. Подстраиваясь под шаг Иисуса, он ухватился за край бревна и положил его себе на плечо. Сильный удар по голове заставил Кота утратить связь с потоком событий.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что с огромным трудом передвигается под тяжестью ноши, лежащей на его спине и накрепко привязанной веревками к рукам.

– Неужто я тащу на себе перекладину креста?! – поразился Кот и, заметив сбоку от себя согбенную фигуру Иисуса, пришел в смятение:

– Значит я – разбойник?! Тот, кто покаялся, или тот, другой?

Пот и слезы заливали его лицо, он не мог отдать себе отчет, сожалеет ли он о своих неблаговидных поступках, нарушивших мировую гармонию, или же попросту жалеет себя, страдающего. Потом он вдруг осознал, что, хоть и в жалком положении, но сейчас он находится в непосредственной близости от Христа.

– Учитель! – в отчаянии закричал Кот. – Почему я ничем не могу помочь тебе?!

– Каждый несет свой крест, – послышалось в ответ. – Безропотно неся свою ношу, ты облегчаешь мне мою. Ты не можешь взять на себя мою ношу, пока не завершишь свой крестный путь.

– Боже, что же ты такой впечатлительный и где побывал? – не мог успокоиться дядя, обрабатывая ссадины на плечах племянника. – Какая-такая голгофа тебя подстерегла?

Упоминание о Голгофе заставило Кота вздрогнуть, однако он не «раскололся».

– Я напишу тебе отчет, – сухо пообещал он и, отведя дядину руку, тщательно обрабатывающую каждую ранку, поднялся, чтобы уйти.

– Ты и в прошлый раз обещал мне отчет, – примирительным тоном произнес дядя.

– Но я должен сначала все осмыслить, прежде чем писать, я и сам многого не понимаю.

Кот не кривил душой и не пытался отделаться от обещания, данного дяде, но, взаправду, не мог понять, куда ведут его сокровенные желания, есть ли у них конечная цель или он всего лишь отдает дань смутному беспокойству, свойственному юности. Потому во время третьего сеанса он решил испытать прозорливость своего внутреннего естества, не ставя перед собой конкретных заданий.

Подозревая племянника в безрассудстве, дядя решил обезопасить его, несколько усложнив процесс эксперимента:

– На этот раз, хочешь ты этого или нет, я буду стимулировать твой участок мозга, который выполняет функции защиты от опасности. Ты сможешь лицезреть его активность при помощи голограммы, имеющей вид человека, и обращаться к ней всякий раз, когда почувствуешь опасность.

– Какая голограмма тебе по нраву: мудрец, воин или ребенок?

Кот порадовался решению дяди сопроводить его помощником, однако его немало удивила фигура ребенка в качестве защитника.

– Ты волен выбрать любой персонаж. Мудрец и воин позволят тебе полагаться на них и почувствовать себя комфортно и расслабленно. Ребенок же, как тот, кто сам нуждается в защите, заставит тебя мобилизовать все силы, чтобы избежать опасности.

В своей новой реальности Коту сначала казалось, что он сидит среди абсолютно пустынной местности, лишенной запахов и звуков. Потом, когда его чувства обострились, глаза подтвердили, что находится он в каменистой пустыне, слух зафиксировал характерные для нее шорохи, а обоняние подсказало, что воздух здесь пахнет пылью.

– А-а-а, помощник… – в какой-то момент и это осознание пришло к нему, когда неподалеку он заметил девочку лет семи в забавном детском комбинезоне и панаме.

– У тебя есть имя?

– Только если ты мне его дашь, – улыбнулась девочка.

– Тогда ладно, буду звать тебя просто девочкой или помощником.

Между тем, ветер становился сильнее, поднимая в воздух не только пыль, но и мелкие камни. Коту захотелось защитить девочку, особенно ее нежное личико. Догадываясь, что голограмма вовсе не нуждается в защите, Кот все же уступил инстинкту старшего брата и закрыл девочку собой. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, пока ночь не сложила свои полномочия, утихомирив заодно и песчаную бурю.

Продрогнув от пронизывающего холода до мозга костей, на рассвете Кот уже чувствовал себя больным: его знобило и клонило в сон. Однако девчушка не позволила ему рассиживаться и потащила его дальше. Пока они брели под палящим солнцем, она что-то весело мурлыкала себе под нос, а потом вдруг спросила:

– Ты когда-нибудь задумывался, что значит искать Бога?

С трудом одолевая мучающее его недомогание, Кот пробормотал:

– Это что-то вроде погони за идеально прекрасным, чего на самом деле не существует в этом мире.

– Не существует? – с иронией в голосе переспросила девочка. – Посмотри, какая юркая ящерка. Она уже показывает, каким быстрым может быть Тот, кто превосходит все сущее. Красивый цветок подскажет о Его красоте, а безбрежный океан – о Его всеохватности. Так что ищешь ты?

– Это не я искал Бога, если помнишь, а мой товарищ. Я даже пока не знаю, что такое Бог. Может быть, я ищу то, что позволит мне оправдать свою жизнь и жизнь тех, кто убивает Христа…

Кот был не в силах рассуждать. С трудом дыша, он опустился у подножия каменной глыбы и забылся тяжелым, болезненным сном, в котором тащил на гору какой-то громоздкий груз. Разбудило его прикосновение к губам чего-то теплого, источавшего приятный домашний запах. Это девочка-помощница поднесла к его рту глиняную чашу, чтобы напоить ослабевшего спутника парным верблюжьим молоком.

Многодневное путешествие с караваном на север страны от ее южной окраины прошло для Кота, как один день. Он сильно окреп и внешне превратился в настоящего бедуина, хотя по сути им так и не стал, да и не мог: быть бедуином – значит приобрести особое знание общения с пустыней и звездным небом, особое проникновение в суть вещей и в сердце человека. И все же его можно было охарактеризовать теперь как человека, который прислушивается, как человека, склонного искать причины не среди очевидного уму, но, подобно мудрецам-кочевникам, – во вселенском разуме.

На окраине одного из городов, в которых останавливался караван, маленькая помощница Кота как-то приметила играющего на глиняной свистульке ребенка. На вопрос, где он взял игрушку с таким мелодичным звуком, он рассказал о светловолосом мальчике Иисусе, который учится гончарному делу у своего отца и часто дарит детям свои поделки.

Дом, где обитал начинающий мастер, найти оказалось нетрудно. Завидев его, беседующего с детьми, помощница тут же без стеснения устремилась к сверстникам. Не без удивления она рассматривала необычную для этих мест внешность юного мастера – его синие, слегка раскосые глаза, светло-русые вьющиеся волосы, любовалась она и мягкой манерой разговора, свидетельствующей о добросердечии.

Когда дети разошлись и помощница осталась наедине с мастером, он подарил ей свистульку в виде барашка, перед этим показав, как она играет. Кот, все это время наблюдавший за ними издали, вдруг почувствовал необыкновенную теплоту в сердце, быть может то, что чувствовал, когда в младенчестве мать прижимала его к груди. Он вдруг понял, что все его поиски воплотились в этом мальчике, в том безграничном чувстве любви, которую излучало его сердце. Он сделал глубокий вдох и на выдохе с радостным воодушевлением произнес: «Все. Нашел!»

– Что такое ты нашел, что так ликовал? – выспрашивал у Кота дядя, когда тот пришел в себя.

– Дядя ты – лучший, я так тебе благодарен!

И Кот, клятвенно заверив дядю, что в самое ближайшее время принесет ему все, что он хочет, выбежал наружу – в мир, который остро нуждался в том, чтобы настроить сердца на любовь, на постоянный поиск и утверждение всепринятия и всепрощения, готовый дать этому миру все, что ему недостает до того, чтобы мелодия Иисуса звучала в каждом сердце.