В МОЁМ МИРЕ...  (размышления)

Уже забылись обстоятельства, породившие не по-детски взрослый вопрос. Но я помню чётко, как давно, в детстве, я часто вдруг замирала на месте из-за странного ощущения себя. (Сейчас я назвала бы его осознанием). А была я в замешательстве от того, что я, оказывается, – одна! Одна в том смысле, что вот есть я, и тут, внутри, где «я», больше никого нет и быть не может (!), и есть весь остальной мир, который «я» видит и чувствует. Маленькой девочкой я пыталась понять что же это за возникающее ощущение своей самостоятельности и даже защищённости – я есть и я буду что бы ни случилось на всём свете! Я любила и ждала повторения этого чувства, потому что каждый раз оно приносило мне какую-то… иную радость, придавало простоту и воздушность всему…

Чувствовать себя отдельным центром во Вселенной было вполне естественно для меня, правда, совсем непонятно. Помню, как целыми часами я любила наблюдать из своего центра за окружающим меня миром и отмечать, как он перемещается всюду вместе со мной.

Вот мама с папой, вот соседи, дети, с которыми я играла – но достать они меня не могут – ведь я внутри, в центре… Моя внутренняя неприкосновенность охраняет меня. Как тогда я называла это ощущение – не помню, но его смысл память сохранила. Понимала я и то, что и они недосягаемы для меня. Я догадывалась, что каждый человек является таким же центром, но все ли об этом знают? Всё это было очень странным и сложным.

…Может тогда мой дух не успел ещё потерять свой суверенитет, не успел ещё набраться земной накипи? А сейчас я осознала, что давно не ощущала себя тем центром во Вселенной, я потеряла самоуправление. Накипи много, она скрепила меня воедино с этим, земным миром, который диктует свои правила. Моё восприятие мира и взаимодействие с ним исказилось.

Учение Живой Этики вернуло мне правильное мировоззрение, но приходится заново учиться и правильному взаимодействию с этим миром. Моё сознание – это настоящая лаборатория, где непрерывно и постоянно идут эксперименты, в результате которых рождаются мои реакции на внешние воздействия. И этих реакций – страшное количество! Чаще всего они изнуряют, так как в первую очередь вносят неуравновесие во мне самой. Сила их проявления иногда зашкаливает…

А от общения с окружающим меня миром я хочу иного – как в детстве – радости, простоты, спокойствия. Как тогда было хорошо! Огорчения бывали тоже, но крайне редко, и не потому что причин не было огорчаться, вовсе нет. Просто горькие моменты не задерживались на мне, не проникали в мой мир, в моё средоточие. Они скользили по поверхности, вдоль границы мира моего, не задевая «я», живущего внутри.

Но ведь и сейчас – идёт ли дождь, бушует ли ветер, гремит ли гром, бродят ли воры или хулиганы – беспокойства нет, когда я в своём доме. В нём всё именно так, как я хочу чтобы было и когда захочу. Никому не позволяю менять хоть что-нибудь, т.е. вмешиваться в мои домашние дела. Почему же в другом всё иначе?

Почему моё моральное, психическое состояние так зависит от отношения внешнего мира ко мне? Кто же тогда руководит лабораторией моего сознания? Уж точно не я, и эксперименты сами по себе проводятся. Успешны они или нет, но они руководят мной! Сырьё для работы сознание получает в изобилии и без перебоев, а вот с его переработкой не всё в порядке. Эмоции и многие другие слабости не изжиты, даже в радости бывает чрезмерно загораюсь. Почему так происходит? Что выпадает из моего понимания? Где разрыв с детским восприятием?

Ответ настолько прост! – Я перестала наблюдать за миром, я себя с ним отождествила! Я покинула свой мир и смешалась с внешним, потеряв при этом себя. Но это глупо...

У каждого своя судьба, а значит свои цели и задачи и естественно свои сугубо индивидуальные потребности, а потому и способы их удовлетворения отличны от моих. Моя лаборатория перестала различать что где чьё и всюду «суёт свой нос», т.е. ко всему подходит со своей мерой, со своим пониманием и умением. От этого столько столкновений и огорчений – конечно, все делают не так как надо! А кому надо?

Я сказала себе – вернись к себе и разберись что тебЕ надо! Не со своими эмоциями и самолюбием считайся, а с совестью, с волей своей – она из центра твоего мира призвана тебя направлять. Ею и действуй вовне. Выражай себя, иди к своим высотам, добивайся своих целей, но не забывай об остальных, о всём бесконечном разнообразии миров и потому оставь и другим свободу себя выражать и своего добиваться по своему. Не нравится как они это делают? – а не твоё дело, не тебе судить, ты просто наблюдай и делай то, что должен сам. Если созвучие найдёшь – значит мир свой расширишь. Значит сразу два или несколько миров расширятся, при этом лишь наблюдая и делясь созвучным.

И не надо суетиться и волноваться, а тем более не нужен страх – никто никакими осуждениями и противодействиями навредить мне в принципе не может – ведь я внутри, в центре, в своём мире… Внутренняя неприкосновенность, данная мне от начала времён при зарождении моего духа, охраняет меня. Ребёнком я это чувствовала, но тогда не было основы понимания почему и как оно работает. Живая Этика дала мне всё это, а воспоминание из детства принесло мне важную подсказку. Хотя, не из моего ли центра пришёл подсказывающий голос?

13.04.2021

Ко́ра – африканский струнный инструмент

Успею ли? Надо успеть. Я долго ходила и сильно устала, хочу быстрее домой... Ну давай, поторопись, осталось немного, - говорю я сама себе. На остановке на панно читаю – «Отправляется», но двери трамвая ещё открыты и я юркнула внутрь салона.

Пройдя чуть дальше, я села. За моей спиной зазвучала музыка, живая, и это необычно! Отдышусь немного, затем присмотрюсь... Огляделась – на заднем сиденье, у окна, сидит рослый молодой человек, который играет на странном музыкальном инструменте. Но… я знаю что это!

Это ко́ра – африканский струнный инструмент, некое сочетание арфы и гитары. Могла ли я предположить, что увижу когда-нибудь и даже услышу игру на нём вот так, среди бела дня! Именно на этом инструменте играет Сона Джобарте – первая женщина из африканских гриотов (это африканские музыканты), взявшая в руки ко́ру. Благодаря её песне «Гамбия» я и знакома с этой экзотической арфо-гитарой.

Вокруг много людей, некоторые смотрят на музыканта, другие говорят по телефону или между собой, не обращая на него никакого внимания. Я же сижу и слушаю, и больше ни на что не отвлекаюсь, чтобы не пропустить ни одной ноты, ни одного аккорда – приятные, звонкие переливы мелодии околдовали меня полным созвучием с моим музыкальным вкусом. Виртуозная игра мужчины покорила меня.

Как же мне его получше рассмотреть – не каждый день встречаешь на парижских улицах гриота, хотя тут можно увидеть и не такое – город полон неожиданностей, как правило – приятных. Слегка поворачиваюсь в его сторону… На голове у него аккуратные ряды из туго сплетённых косичек, лицо смуглое, глаза чёрные, глубокие. Бордовый воротник тёплого свитера выглядывает из-под спортивной толстой серой куртки, на ногах пыльные, когда-то чёрные, ботинки. За спиной – рюкзак, чьи широкие лямки плотно сжимают его плечи. Наверно он путешествует с места на место и мне просто повезло пересечься с ним на короткое время. Не зря мне так хотелось успеть именно на этот трамвай.

Мужчина держит ко́ру вертикально и играет на ней, как на арфе. Пальцами он касается струн, а они отвечают ему сокровенной нежностью, глубоким чувством взаимности. Полюбившаяся мне «Гамбия» подтолкнула меня прочитать про строение этого инструмента. Традиционно ко́ра имеет двадцать одну струну. Семь струн существуют, чтобы передать прошлое, другие семь — чтобы озвучить настоящее, и еще семь — чтобы предсказать будущее. Для корпуса используют огромную тыкву, разрезанную пополам, и на неё натягивают кожу овцы, коровы или козы. Выглядит ко́ра, конечно, впечатляюще.

Её звучание увлекает меня, и чарующая мелодия легко проникает в самые затаённые уголки сердца, пробуждая новые оттенки гармонии. Неожиданно в мелодию врывается глухой стон, похожий на протяжный щемящий звук «хыыым». Я вновь слегка повернулась к музыканту – это его печаль рвётся наружу. Внешне он спокоен, голова слегка наклонена назад и он продолжает играть с закрытыми глазами, словно там, внутри, он проникает в суть звуков, пытаясь что-то разглядеть. И он опять тихо застонал, а я… Кажется я начинаю понимать его переживания, облечённые в мелодию. Он тоскует. Но тоска его особенная. Мужчина упивается воспоминанием необычайной природы своего жаркого континента, который, возможно, он давно оставил. Душа ко́ры поёт о его любви… может к конкретному человеку, а может к его родной земле.

Высокие звуки всё больше утончаются и изумительным образом перекликаются между собой, словно волшебная трель соловья, спрятавшегося в тыкве-ко́ре. Сплетение прошлого, настоящего и будущего в её струнах постепенно приобретает «видимый» образ. И вот мне уже видятся выжженные солнцем степи, песок и обжигающие ветры, которым люди его рода подставляют свои выносливые, крепкие тела… Чувство сострадания к молодому человеку разрастается во мне, а сама мелодия звучит теперь как эхо его сердца, как отклик памяти…

Моя остановка неумолимо приближается, а выходить не хочется. Музыкальный мотив звучит во мне и я стараюсь удержать его – дома обязательно проиграю на пианино. Уже чувствую зарождение новой мелодии под впечатлением неожиданной встречи и это меня вдохновляет и радует. Благодарным взглядом я касаюсь моего героя сегодняшнего дня, прощаясь с ним, и выхожу из трамвая.

По дороге к дому меня обгоняет прохожий и довольно громко напевает знакомую мне песню. Мотив её настолько привычен для слуха, что он легко проникает в голову… О нет! Ко́ра, которая и без того звучит уже не так уверенно в моём сердце, начинает угасать под напором навязчивой песни… Я очень стараюсь не утерять её звучания, хотя бы пару аккордов сохранить, так, для себя, для души… Словно резвящиеся птички на дереве то тут, то там в моей памяти ещё вспыхивают огоньками мягкие напевы африканской мелодии.

Переступаю порог дома и вдруг осознаю, что мысленно напеваю уже песню прохожего… Что ж, птички улетели, но сегодня для меня звучала ко́ра, и этой сказочной радости больше чем достаточно.

27.04.2021