СЕРДЦЕ ГОВОРИТ...  (размышления)

Немного и немало я о других писала – писала столько раз, сколько была способна видеть то, что не совсем обычно, что трогало меня иль поучало. А я? Была ли я кому-то стимулом творить? И если да, то что за чувства в них я вызывала? Так верить хочется, что это – радость. Но допускаю, что и огорченье, и даже осужденье, как бывает часто. Неплохо бы запомнить, что чем бы мы ни занимались, – мы можем находиться в чьём-то поле зрения. И хорошо бы прототипом быть лишь для прекрасного портрета и вдохновлять кого-то музыку волшебную и светлые стихи творить. Разве хотел бы кто-то, чтоб его видел самый близкий человек в гримасах ярости или в колючках раздраженья? Наверное, мы выглядим со стороны тогда ужасно! А может сами мы себя не знаем и верим чьей-то лести или льстим себе...

Но чтоб себя увидеть новым взглядом, как впрочем, и других, проснуться нужно от больной привычки равнодушия и самомнения. Будильники обычно помогают пробудиться. Но не простой будильник подойдёт сейчас. Боюсь, такой нигде не купишь. Где взять его? Я думаю, что далеко искать не надо – ведь он ... внутри у каждого давным-давно! Прислушайтесь, как неустанно тикает... ОНО.

Бедная птица боролась из последних сил, пытаясь вырваться из захватившего её в плен густого куста дикого тёрна. Она издавала страшные крики умирающей души. Боль была ещё острее от постигшего её обмана – сочный лакомый кусочек оказался отравленным. Она не понимала, что произошло с ней. Куда делись прежние силы и сноровка крыльев, всегда поднимающих её высоко над землёй и одновременно служа ей прекрасной защитой от возможных опасностей? Люди так коварны: заманят лакомым кусочком, а затем забросают камнями. Но сейчас случилось нечто ужасное – она сама подняла кусок, и ей казалось, что он насытит её изголодавшееся тело.

Не успела она насладиться такой удачной находкой, как вскоре поняла, что не сможет больше летать. Её тело было истерзано в кровь от неудачных попыток вырваться из цепких когтей колючего куста. Но она продолжала бороться со смертью, которая надвигалась всё уверенней и безжалостней – и изнутри, и снаружи.

Всё-таки её судьба была чуть благосклоннее, чем у её подруг, которые тоже проглотили злополучную отраву-приманку. Наверное, не случайно прохожий остановился рядом с кустом, поражённый видом бедной птицы. Сжалившись, он осторожно высвободил её, взял на руки и понёс домой, решив, что сможет спасти. Чего только не делал этот добрый человек, пытаясь вернуть птице синее небо и свободу. Но птице уже достаточно было его тепла и взгляда, в котором она читала искреннее сострадание. Её душа нашла убежище от дикой боли – его сердце билось и за неё в те минуты…

Оба знали, что это конец. Она доверчиво и пристально смотрела ему в глаза. В её взгляде он прочитал смирение и благодарность. В последние мгновения жизни она не осталась одна со своей болью. Он сумел всё-таки вернуть ей синее небо – тихо покинула её душа эту землю и поднялась ввысь, не боясь человеческой жестокости и коварности.

А разве редко обманываемся сами? Кто услышит наши крики?

Так неестественно одиноко выглядела на фоне мокрого зелёного поля пышно цветущая черешня. Казалось, сам день пропитан промокшей холодной тоской по солнцу. Капля за каплей наполнялись дождём ветки, густо усыпанные белоснежными жемчужинами. Захотелось спрятать их нежность под тёплым зонтом и не дать им простудиться.

Вдруг откуда-то сверху появилось что-то пушистое и белое. Ещё одно. Всё чаще и гуще. Я взглянула наверх и застыла в изумлении: первая появившаяся мысль – звёздный ветер закружился в цветущем небесном саду, и на землю начали падать небесные цветы – благословение земле. Зрелище необыкновенно красивое: серый дождливый день превратился в тёплое, бездонное, белое море цветов. Огромными воздушными кружевами небесные цветы мягко опускались на ветки черешни, укутывая и оберегая их от холода. Цветы необыкновенного букета таинственно исчезали на ладонях…

Через несколько минут радостно выглянуло солнце. Сквозь белые облака густо падали его лучи, как будто огромными складками лучистая занавесь опустилась на блестящий зелёный шёлк поля. Она словно скрывала от посторонних глаз продолжение небесного торжества.

Счастливо улыбнувшись, дерево шепнуло мне тайну: ты держала в руках особенный свадебный букет – Небо с Землёю обвенчались – быть богатому урожаю.

Задумывался ли кто-нибудь о том, что чудеса всегда бывают добрыми?

Так странно, но ничего не предвещало дождь. Небо плавно и произвольно делилось на белые и синие кусочки. Скользящий между ними орёл вызывал ощущение непостижимой свободы. Не раздумывая, мысли взметнулись вверх, нарушив привычный ритм дыхания, и сердце стало дышать одним лишь прикосновением потока горного воздуха, в котором одиноко и величественно парил орёл.

Казалось, всё было в гармонии, однако смутное волнение нарушало внутреннее созвучие. То ли от доносящегося шума автомобилей, то ли от изредка исчезающего за неожиданно появляющимися тучками солнца. Но что-то изменилось вокруг, напряжение нарастало. И мысли уже иные вторгались в свежесть потока... Некому было следить за игрой белых и синих форм. Задул предостерегающий холодный ветерок, но холод не ощущался вовсе. Душно было под тучей, и свободный орёл исчез в поисках чистой прохлады.

Так странно, наверное, был дождь. Не успели опомниться, как испачкались грязью. Как можно было не заметить и остаться под грозовой тучей? Скорее нужно смыть прилипшие серые капли. Но, похоже, это не от дождя. И не капли даже. Отчего так больно вдруг? Такое чувство, что лоно природы иногда превращается в операционную для больных душ – чем тоньше восприятие красоты, тем глубже проникает скальпель, освобождающий сердце от застаревшей скверны, которая лишала его возможности столь желанного полёта. Какое тяжкое откровение!

Не поздно ли искать улетевшую птицу? Где она сейчас? Нужно скорее смыть прилипшие серые капли. Мысль может ещё найти след орла, а с ним и чистое небо, и живительный поток для раненого сердца.

На самом деле, знакомая дорога может быть совсем необычной, если не думать о своём, а стараться замечать всё, что окружает тебя. Но при этом обязательно нужно смотреть другими глазами – не безразличными. И тогда обнаруживаешь столько радости, раскинутой всюду в виде тончайшей вуали редкого плетенья, даже поверх самых высоких деревьев.

Взгляд застыл прямо перед величественной композицией расположенных друг над другом облаков разных форм и оттенков – от очень светлых до тёмно-серых. Они напоминали лепестки огромной розы. Мысленно это прозвучало удивительно, и почему-то сразу подумалось: «Как Земля прекрасна! И в этот миг всё изменилось: лепестки роз превратились в огромную половинку раскрытой ракушки, на дне которой лежала драгоценная жемчужина – наша круглая, сияющая Планета. Сколько таких редких жемчужин плавают в беспредельных водах Пространства!

Обволакивающий, манящий в небо Рассвет. Всё залито мягкими лучами восходящего Солнца. Само утро звенит завораживающим ожиданием. Кажется, вот-вот произойдёт что-то небывалое, чудесное. И вдруг на фоне сияющего света возникают лица влюбленных... Два тонких профиля, обращённых друг к другу, а между ними – свет Солнца, пламя жизни – удивительная горящая форма в обрамлении сближающихся лиц… Неотвратимое сближение утончает форму, словно по одному лучику свет перетекает в то, что становится одним. Их губы встречаются... и свет сливается в точку, Солнце скрывается, превратившись в тайну, – оно теперь внутри них самих – начало новой жизни...

Ночь не наступает и не рассеивается мгновенно. День не рождается и не угасает вмиг. Их разделяют мосты – Вечер и Рассвет. Каждый из них носит в себе и день и ночь.

Любому мужчине не чужда нежность. Любая женщина может быть и суровой.

...Мы – мосты...

Мягко ложились на землю лучи Солнца, приближая час заката. Нехотя суета уступала место отдохновению. Вдруг что-то заставило поднять глаза кверху – необычный отблеск, яркий и неожиданный...

Маленькая часовня стояла одиноко в сером окружении. В центральной части крыши возвышалась небольшая двенадцатигранная башенка со стеклянными стенками. Каждая грань была усыпана капельками цветного стекла, словно самоцветами. По мере прикосновения к ним солнечных лучей взору открывался изумительно гармоничный узор светящихся линий. Внутри него вырисовывалась продолговатая капля изящной формы, в которой угадывался близкий сердцу образ... Будто сложенные золотые крылья из света служили одеянием очень нежному женскому облику, несущему в себе смиренную скорбь, а может быть печаль, которая чудесным образом пробуждала душевный покой и радость. Да, именно радость, – тихую, глубокую, сокровенную. Касаясь волшебного узора, небесный свет озвучивал через Красоту песнь преклонения Любви. Преклонения, умело вложенного мастером в своё творение.

Несмотря на отсутствие явных черт, чистое лицо Мадонны было бесподобно прекрасным и женственным. Постепенно тень трепетно опускалась на её лик – влюблённое Солнце прощалось до утра со своей Возлюбленной. Неожиданно, но совершенно естественно, необъяснимое умиротворение охватило меня. Без всяких слов на сердце ложилась чистая и светлая молитва.

В тот день, на рассвете, Солнце было особенного цвета – цвета красного огня. Горящие расщелины, разделяющие тёмно-серые облака, создавали впечатление раскалённых углей костра, готового вот-вот разгореться сильным жарким пламенем. Над землёй разыгралась настоящая огненная феерия. С небесного камина падали вниз горящие искры-лучи. Огонь распространялся с удивительной быстротой – за считанные минуты всё вокруг воспламенилось. Но этот огонь был необычным – всё горело не сгорая, а лишь приобретая небывалую красоту. Ярко зажглись крыши домов, красным янтарём загорелись окна. Воспламенился даже асфальт на тротуарах. Под невидимым касанием огненного ветра листья деревьев сверкали, словно живые лепестки новогоднего дождика. А Солнце всё подбрасывало дрова в костёр, радуясь животворящему свету и теплу, которые ложились золотисто-прозрачной тканью на Землю. Но самым замечательным было то, что от небесного Огня загорелись и маленькие огоньки – столько людей открыли в радости свои сердца, дав возможность целительному свету заполнить их особым чувством...

Вскоре костёр погас, и небо приобрело серое, пасмурное лицо. Но не погасли огоньки сердец, превратившиеся в маленькие солнца...

Тихо вращается в груди волшебное веретено – любви узор тончайшей нити плетёт теперь оно.

...моей Н.

Из сухих глаз больно льются слёзы... сухие. Просто я знаю, что плачу. И не от счастья на этот раз... Острое, тяжёлое чувство своего бессилия...

Летит стая белых птиц. Она небольшая, но сильная – любовь объединяет их. Одна из них неожиданно оторвалась от ровного строя и свернула в другом направлении. Буря испугала её. Вправо... влево... ниже... вперёд... назад ... – она металась в небе, теряя силы и ясность полёта... Как уберечь? Как удержать? Лишь бы крылья свои не сложила. Но никого не слышит она, не видит. Не хочет. Уже не птенец, но ещё не птица, потому и неба не чувствует, вне бури свободу ищет...

«Да будет Воля Твоя!» – вспоминаю я вовремя, хватаясь за эти слова, как за крепкую руку, которая не даёт мне самой упасть камнем вниз. Да будет! Значит, надо принять, смириться и поверить, хотя нелегко. И вспыхнула добрая мысль, и мягко в сон отпустила: для каждой птицы уготовано небо своё...

Найди его и долети, родная!

У самой дороги стоял дом. С виду обычный, но жизнь в нём текла особенная. Как у всего живого, у дома была душа. Она была счастлива от всего того, что занимало её мысли и чему она посвящала своё время. Это приводило её в восторг, этим она жила.

Немногие заходили в этот дом – шум, пересуды и развлечения не уживались с атмосферой дома. Но праздники здесь были. Особенно любимыми были праздники радости и творческих исканий. Дом светился и звучал на всё красивое, и у души словно крылья вырастали. Душа действительно летала. Она покидала шумную улицу и уносилась далеко-высоко и оттуда, восторженно свободная, посылала на землю лучи-улыбки цвета благодарности.

Те немногие, для которых открывались двери дома, дарили ему своё участие в том, чем жила душа. Часто уносили с собой ростки вдохновения, чему она очень радовалась – значит, не для себя одной старалась... Но трудно было устоять перед заветным желанием по-настоящему разделить свою радость с близкими своими, с родными обитателями дома. Чужие равнодушно проходили мимо, а близкие её?

А своим близким она всё прощала...

Спина стонала от напряжения. Ноги едва передвигались, медленно поднимая его всё выше и выше по крутому склону. С каждым шагом сил оставалось всё меньше. Лишь непреодолимо жгучее желание покорить высоту удерживало его не повернуть назад. Резкий ветер бил в лицо, в горле застряла мысль о последней капле воды, дышать было больно. Но, несмотря на все трудности, он стремился вверх.

Как он хотел быть первым! Потеряв счёт времени, он, наконец, добрался до вершины. Вот она, долгожданная высота. Он был так счастлив! Его мечта осуществилась — он покорил гору. Ликуя в душе, он чувствовал себя победителем. Но улыбка так и застыла на его лице, превратившись в страшную гримасу, когда глаза его уткнулись в спину другого «победителя», который отдыхал на плоском мшистом камне. Почувствовав на себе чей-то взгляд, тот обернулся, и лицо его озарилось неподдельной радостью от такой «высокой» встречи.

Весь восторг от одержанной победы померк в одно мгновение. Он не смог пересилить себя и хотя бы приветливо ответить...

Не так просто покорить свою гордыню – эта гора легко не даётся. Хотя… если для этого приложить не меньше усилий, чем при обычном восхождении...

...А годы идут, и всё меняется. Многое переросло само себя. Что-то хотелось бы забыть навсегда, а о другом помним с благодарностью. А что-то сокрыто от нас в тайниках нашего сердца и ждёт своего часа! Но время всё выравнивает и оставляет на поверхности сознания лишь отблеск от прошедших ярких жизней.

...Зазвучала мелодия, мелодия из прошлого, но такая близкая-близкая, и мгновенно вспыхнула память в мельчайших искорках светлых и трепетных воспоминаний. Столько было прочувствовано под звуки этой песни, что сейчас, по прошествии лет, она расшевелила сердце с той же силой и в тех же чистых красках созвучия наших сердец. Какое замечательное явление – ассоциация.

Я удивилась простоте догадки – а ведь мы сами друг для друга были такой же внезапной мелодией, но без воспоминаний – нечто воистину чудесное мы пережили вместе так давно, что от огня до нас дошло лишь эхо...

Одна – цветок прелестный, непростой, скрывающийся от чужих под мелкими шипами и листвой.

Другая – само благоухание цветка, и даже при желании укрыться и спрятаться от глаз чужих не в состоянии она.

А он... он подрастает лишь пока, но можно разглядеть в столь юном деревце могучее, дарующее радость древо.

Да снизойдёт на них и мудрость Солнца, и чистота, и ясность Неба.

Но не лишён заботы сад...

Питаю Солнцем, Небом... сердце я. Оно – как воздух, как вода для всех питомцев Сада. Нужна, конечно, и земля – о ней заботится Садовник и немало. Но без Души цвели бы чёрно-белые цветы, и древо бы цвести не стало.

Звенящая чистота радости оглушает безмолвием... Быстротечность слияния со счастьем долговременней целых веков равнодушия... Улыбка любимых светлее солнца... Уносящие вдаль мечты освобождают от всякой ноши... Плач опечаленной души не исполнит ни один певец на свете... Мягкое касание ускользающего озарения сокрушает устои неведения... Несравненное чувство материнства всё же имеет аналог – ошеломляющую полноту и красоту жизни. Неразгаданная пока тайна...

Давным-давно принёс на землю песню кто-то... Она... звучит во всём, везде, всегда. Лишь бы не пропустить мелодию души...

Во всём есть определенная мера дозволенности и выносливости. Пока эта мера не достигнута, на многое закрываем глаза и многое прощаем, вовсе не замечая отклонений. И в себе тоже. Но интересно то, что для одного и того же явления мера меняется в зависимости от многих факторов.

То есть предел непредсказуем, его нельзя предвидеть или утвердить раз и навсегда. Находясь в самом далеком от огорчения состоянии, вдруг (и это вдруг имеет конкретную причину, правда не всегда нами распознанную) может проявиться совершенно противоположное настроение, и начинаешь нервничать, злиться или – ещё хуже – впадаешь в уныние. И опускаются руки, и все силы куда-то уходят, и вспоминаются именно те случаи, когда вынужден был от чего-то отказаться, в чем-то сдержаться, где-то промолчать. Или вынужден был улыбнуться, когда хотелось плакать, говорить «всё хорошо», когда на самом деле всё валилось из рук от отчаяния. И таких случаев оказывается, много!

Как же ты устал так жить! И кажется, что негде взять силы продолжать эту игру с самим собой. И даже знаешь, как хотелось бы жить, и думаешь, что знаешь то, что этому поможет! Но применить нет никакой возможности, а может быть и права...

Так, как хочу жить, – не могу. Так, как могу и привычно, – давно не хочу. Вот так и живу... между. И именно в этом "между" рождается миг прозрения в смысл происходящего с тобой. Как ценно это мгновение!

Как больно сердцу, когда столько разного, беспощадного вмешательства... Но оно обязано выслушать обе стороны и принять единственно правильное решение. Каждый раз голосование срывается из-за неуравновешенности и нерешительности сторон. Так сколько за ? Сколько против? (А чёткого ответа и не могло быть, потому что не его ищет сердце, а старается найти оправдание чувству и избежать смертного приговора).

Слово обвинению: «Ваша честь! Попраны земные законы. Никакими причинами не оправдать родившееся чувство».

Слово защите: «Ваша честь! Любовь — чувство космическое, а следовательно, земным законам не подчиняется. И что может служить лучшим оправданием для любви, чем сама любовь?!»

Воистину, кто может сражаться с космическим правосудием! Освободите любовь. За неё поручились. Ей уготована жизнь возвышенная, ничего общего с земными представлениями о ней не имеющая.

Ноты следуют за мной, притягиваясь по камертону души, который привязан к сердцу на длинной невидимой ниточке, как воздушный шарик. Плавно скольжу вверх по ней и вхожу в насыщенную Симфонию Звуков. Созвучные мне ноты осторожно спускаются по той же ниточке в желании воскреснуть для новой жизни, на земле.

Я поднимаю крышку инструмента и лёгким прикосновением руки открываю дверь в иной для них мир. Неуверенными голосами они возвещают миру о своём рождении. Из звуковых волн сплетается отражение моего настроения, но эти музыкальные косички быстро расплетаются.

Меня учили, как завязывается бантик, но это было давно. И потом, мне доставляет столько радости само плетение! И пусть развеваются косички на ветру – у ветра будет настроение.

В руках у меня прозрачный шар, внутри которого много неровных камушков. Представила себе, как этот шар подвергается постоянному трясению, и камушки шлифуют друг друга мелкими ударами и трениями между собой. Хорошо, что они лишены чувства и не ведают боли от такого тесного «общения»! Но наступит когда-то день, когда камушки обретут форму совершенно гладких шариков и царапин от общения не будет более.

В отличие от камней, мы наделены разнообразием качеств, способностей и чувств. Не будем огорчаться своей угловатостью, – наступит когда-то день...

«Такое чувство, будто знаю тебя всю жизнь» – так иногда говорят друг другу люди, чаще влюблённые. И это на самом деле правда, только правда эта из другой жизни, память о которой хранится в этом «будто». А сегодня... двое сидели вместе, слушая музыку. В этой жизни им уже кажется, что они – одно целое. Им хорошо вдвоём, и мир у них особый. Спросите чем? Просто это мир иного измерения, для остальных невидимый...

Кто-то красиво пел романсы, слова которых временами будоражили душу. И вдруг она оказалась одна в их невидимом мире. Сидя рядом, они уже не были вместе. Она поняла, что он переживал фрагменты воспоминаний из мира «до неё» и сидела тихо, зная, что в то измерение ей нет входа. Невидимая черта разделяла их в пространстве времени. Теперь локтями соприкасались два разных мира, словно наяву происходила мистерия – притяжение и отдаление миров. Она ждала, слушая музыку. Ждала его возвращения.

Как круто закручена спираль судьбы. «Интересно, повторится ли наша встреча на следующем витке спирали?» – подумала она, когда они выходили на тёмную улицу. Свежесть ночи взбудоражила душу. Он вернулся.

Послесловие

В любом окружении человек может звучать или на одного из присутствующих, или же на того, чьё отсутствие остро ощущает.

Как струны моего сердца звучат на тебе, так же стремлюсь чувствовать Его Присутствие. На жизни познаётся Жизнь.

Давным-давно, когда на всём белом свете людей ещё не было, жил добрый волшебник. Так как он был один, все свои дела он творил под музыку, чтобы было интересней и веселей. В один прекрасный день решил он создать себе друга, и, вдохнув в него свою любовь, одарил способностью звучать голосами разных музыкальных инструментов. Своего друга он назвал человек. И зашагал человек по земле, радостно играя на невидимых струнах любви. Природа замирала от чистого голоса его сердца, и даже птицы умолкали, завороженные. Со временем людей стало больше, и вся земля зазвучала необыкновенным эхом тонкой человеческой души.

Однажды, восхищаясь закатом над огромной долиной, человек услышал грозный рык льва и словно впервые заметил, как при этом разбежались в паническом страхе все звери. Казалось, даже птиц на белом свете не осталось. Долина опустела вмиг.

– Вот это да! Стоит дать волю громким нотам, и все начинают бояться тебя, – подумал человек. И тогда в ход пошли трубы и грозные барабаны, а земля стонала от ужасного грохотания. Все тонкие ноты были загнаны глубоко в хранилище сердца и вскоре забылись.

Так прошли годы, и мелодичные и целительные ноты давно исчезли из репертуара человека. Резкий барабанный вой и трубный голос стали языком общения. Сила и грубость, ненависть и равнодушие завладели душами людей. Одновременно с этим появился и страх потерять власть над другими. Но самое страшное не это, а то, что человек и сам себя начал бояться, не зная, кто он на самом деле: человек или зверь. Он огрубел сердцем и стал беспокойным и глубоко несчастным. Это состояние так давило, словно тяжкий камень лежал на душе и мешал свободно дышать. Когда терпеть уже не было сил, решился он сдвинуть этот камень и посмотреть, что же там болит так сильно. И тут он увидел скрученные струны и вспомнил, как виртуозно играл на них когда-то, и тонкие ноты лежащие на самом дне, без единого лучика света. Они едва дышали, задыхаясь в неволе темницы забвения. Но путь открыт, и они не стали терять ни одной минуты подаренной свободы.

Так, за много-много лет человек впервые услышал свой мягкий ласкающий не только ухо звук. Всё чаще и чаще возникало желание играть именно на этих струнах своего сердца. А вдруг другие люди-нелюди услышат его и засмеют? – подумал человек. Но он не дал чувству страха завладеть им, ведь он сам себе хозяин, – раз решил, так тому и быть. И от того тепла, что ощущал он при каждом новом, давно забытом звуке, таяло беспокойство его сердца, а в глазах появлялись первые проблески человечности. Постепенно у него сложилась утраченная песня, от чего душа его успокоилась и запела от пробуждения былого счастья.

– Жить в любви лучше! – сказал он сам себе, и смело зашагал под мелодию сердца.

Я знаю, как бывает радостно, когда тебя встречают. Ты возвращаешься тихо, никого не беспокоя предупреждением, а тебя ждут, – это самое простое подтверждение заботы и тепла. Именно поэтому я захотела выйти ему навстречу... Так же тихо я стою и смотрю в сторону его прихода. Смотрю внимательно, боясь пропустить даже одного мгновения, когда увижу его. Давно я этого не делала, и не потому, что не хотела, – почему-то откладывала, всё говорила «завтра». В предвкушении скорой встречи замерли почти все мои мысли. Наконец мое ожидание кончилось, и над торжественным горизонтом я увидела его:

– Здравствуй, Солнце!

Я смотрела восторженно на это полное красоты зрелище, говоря себе при этом: «Наполняюсь светом, наполняюсь радостью, наполняюсь солнцем, пусть его огонь испепелит всё ненужное, всё мешающее». Но при этих словах от моего внимания не ускользнуло и то, что я больше убеждала себя в этом. И на самом деле мне не было плохо, но я знала и помнила, что можно испытать другое, по-другому, и потому в глубине души от этой встречи я очень ждала именно того, другого.

Я продолжала стоять, ничего более не говоря даже мысленно. Пусть они сами общаются между собой, без моего ума – подумалось вдруг. И чуть погодя, просто вслушиваясь в себя, я начала ощущать нарастающее давление с левой стороны. Даже не давление, а будто саму себя я осязала только в этом месте. И я вспомнила это ощущение – я «видела» свое сердце, я чувствовала сердцем! и только сейчас естественным образом настоящая радость овладела мной – я растаяла и расцвела одновременно.

– Здравствуй, Солнышко моё родное! – счастливо повторяло моё пробудившееся сердце.