НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ

ЭРЕА
слушать аудио

Из учения великанов

Каждому, кто осознанно проходит свой жизненный путь, кто хочет постигнуть смысл бытия вообще и смысл своего бытия в этом теле, следует научиться читать знаки. Древние называли это языком зверей и птиц. Но это, конечно, намного больше, чем звери и птицы. Это ещё и облака, и звёздные лучи, деревья и травы, звуки, касания, встречи, случайные совпадения... Они могут подсказать нам, когда и как нужно изменить свой жизненный путь, даже если это страшно и неуютно.

На Голанах в этой реальности много агрессии. Здесь это место довольно опасно. Оно действительно напряжено, потому что является перекрестком реальностей. Это место, где встречаются несколько миров. И гора Фавор тоже такое место. Поэтому в Ветхом завете она описывается как место разграничения трёх колен Израилевых. На самом деле речь идёт о трех реальностях – реальности людей, великанов и более продвинутых существ. В этом смысле Тавор (Фавор) и Голаны подобны. Суть такого перекрестка в том, что здесь легче осуществить переход из одной реальности в другую.

В реальности великанов это место (Голанские высоты) выглядит немного иначе, обладает другой энергией. Так же и Гальгаль Рефаим в реальности великанов не совсем таков, каким видят его люди. Поэтому людям так сложно представить себе его назначение. Мы не видим всех элементов, некоторые, и очень важные, скрыты от человеческого восприятия.

Исследование

Люди воспринимают только те вещи, присутствующие одновременно в нескольких реальностях, которые могут стать для них проводниками из одной в другую.

И люди могут показывать друг другу эти вещи, становясь проводниками друг для друга. Например, когда мы были на Сусите, Надежда обратила наше внимание на розетку, вырезанную на черном базальтовом фрагменте декора. Эта розетка очень усилила контакт с Эреа в этом месте. Кажется, святилище Эреа было где-то здесь, но в нашей реальности оно не сохранилось. Это была небольшая открытая колоннада-ротонда с куполом, похожая на беседку. Диаметр около 2,5-3 метров. Звёздная материя, которую вязала Эреа, часто накрывала ее, и это строение не воспринималось органами чувств людей. В реальности великанов это святилище стоит до сих пор нетронутым.

Ансом был частью Эреа, младшей ее частью. Ее качеством, которому необходимо было пройти путь для того, чтобы оно проявилось во всей своей полноте. В воплощениях они шли рядом, очень близко друг к другу. Сначала Ансом был братом Эреа, ее близнецом. В их паре Эреа всегда была первой. Она придумывала самые отчаянные проделки, и она отвечала за них, если приходилось держать ответ. Она была смелой, решительной, твердой, инициативной. Ансом же был тих и мягок. Он, как тень, следовал за Эреа, всегда был рядом с ней. Он готов был умереть за нее и всегда был верен ей. Без нее он почти не осознавал себя. Рядом с нею жизнь его была наполнена смыслом. Без нее он только теоретически знал об этом смысле, но не чувствовал его. Только беспокойство, недостаток, тревогу, даже тоску. А Эреа всегда жила в переживании полноты. Она была как полноводная река, мощная и свободная. Как солнце - яркая, излучающая энергию. Ее все любили, она была центром притяжения, все живое льнуло к ней, как бы желая вкусить ее солнечную теплоту и силу. Ансом не ревновал ее, он всегда радовался этому и считал, что по-другому и быть не могло. Эреа с младенчества была посвящена богам, и это означало, что она не должна была выходить замуж и иметь детей. А Ансом мог жениться, но для него не существовало женщин – все они меркли рядом с сестрой. Так они и жили рядом много лет – рядом со святилищем, в котором Эреа днём служила людям, а ночью – богам. Днём она исцеляла, наставляла, преображала. Ночью стояла неподвижно, озаренная лунным светом, протягивая руки звёздам, каждым пальцем принимая нити лучей дальних миров. Когда нити становились плотными, она вязала из них тончайшую звёздную материю, которая становилась покровом для города, где они жили. Ансом трудился на небольшом участке земли, выращивая зерно и овощи, которыми они питались. И ещё он пел прекрасные песни. Это были ритмичные стихи, заставлявшие людей мерно двигаться и кружиться. Люди теряли головы и пьянели от них, пели вместе с Ансомом и начинали говорить с богами.

Когда им исполнилось 100 лет, они выглядели молодыми и прекрасными, и люди думали, что они боги. Но однажды Эреа сказала Ансому, что ему пора уйти из этой жизни, и Ансом ни мгновения не сомневался, что так и должно быть. Она привела его в красивую долину, где высилось величественное сооружение, построенное из огромных каменных глыб. Ансом встал в центр на круглый розовый камень, Эреа провела руками перед его глазами, и мир превратился в расплавленное, теплое, благовонное золото...

Когда он вынырнул из этого золотого блаженства, все было по-другому. Не было рядом Эреа, и ему стало страшно и неуютно. Зато были другие люди, которые смеялись, глядя, как громко кричит новорожденный. Его отец был суровым. Он хотел, чтобы сын вырос настоящим мужчиной. Мать держала мальчика около себя, но когда Ансому исполнилось семь лет, отец забрал его на мужскую половину и начал воспитывать в строгости. Ансом даже рад был этому, потому что жизнь в аскезе отвлекала от смутной тоски, сопровождавшей его всегда, сколько он себя помнил... Ансом уже давно не помнил Эреа, а тоска грызла его, и он не понимал, отчего. Забыть хоть ненадолго о ней помогала игра на флейте и песни, которые Ансом слагал легко и непринужденно. Отцу не очень нравились такие таланты сына, но даже и он порой не мог не заслушаться его волшебными напевами.

Отец научил сына искусной верховой езде и точной стрельбе из лука, в которой Ансому не было равных. Но он никогда не стрелял в живых существ и не охотился, что тоже расстраивало отца. Только в мишень он стрелял и всегда побеждал на состязаниях.

Ансом рос, его сверстники женились, у них рождались дети, но его не привлекали девушки. Видя это, обеспокоенный отец сам нашел ему невесту. Невеста стала женой по воле отца. Родила Ансому двоих детей. Он старался заботиться о ней и о детях, но это всегда было обязанностью, а не сердечным стремлением. Она была тихая, послушная и покорная женщина, небольшого роста, округлых форм. Она готовила жирную мясную еду, в то время, как Ансом предпочитал питаться простой и лёгкой пищей. Поэтому он не так часто бывал дома и с радостью уезжал по делам в другие города. У него хорошо получалось ладить с людьми, решать их споры и конфликты. Его прозвали миротворцем и приглашали, когда не могли договориться. Несколько раз Ансому удалось остановить кровопролития и помешать развязать настоящую войну. Отец не стал препятствовать такой карьере сына и даже поощрял его в этом, видя, что тот пользуется большим уважением и слава о его способностях разносится по всей стране.

Однажды Ансома пригласили в прекрасный город Суситу, стоящий на высокой горе над огромным озером, которое многие называли морем.

Ансом

Сусита прекрасна. И она трижды прекрасна, потому что в ней я увидел Эреа. В знойный полдень, когда люди прятались от палящего солнца в своих каменных домах, меня вдруг потянуло выйти на улицу. Я покинул прохладный зал, где только что успешно завершил переговоры. Мужчины, с которыми мы обсуждали важные дела, расслабились и приступили к обильной трапезе, но мне не хотелось есть в такую жару. Я привык принимать пищу рано утром или после заката, когда зной уже спадал.

Я шел по дороге, вымощенной черными базальтовыми плитами. Просто шел, не зная зачем и куда. Она стояла у колодца. В руках у нее был кувшин с прохладной водой. Мне показалось, что я знал ее всегда, что я приехал сюда к ней и только ради нее. Я понял, о ком тосковал всю жизнь.

Эреа

Я ждала его у колодца. Пришло время нам снова встретиться. Я должна была многому научить его, помочь ему выполнять свое предназначение. Он изменился с тех пор, как был моим братом. Он стал мужчиной, настоящим мужчиной. Не тем, кто силой добивается исполнения своих прихотей, но тем, кто великодушием своим и благородством вызывает уважение и заставляет прислушиваться к своим словам. Сердце мое взыграло в груди, несмотря на то, что я всегда владею своими чувствами. Но мы не виделись так давно, и теперь части разделенного целого снова обретали полноту.

Ансом

Я не поехал домой ни в тот день, ни на следующий. Три дня мы были с Эреа, не отходили друг от друга. Я знал, что вся моя прежняя жизнь была ради нее, что теперь все будет ради нее, все будет по-другому. Я не мог насмотреться на нее, набыться с ней. Казалось, время утратило свои границы. Я был пьян ею и не хотел трезветь.

Первый день она расспрашивала меня, хотя мне казалось, что она знает меня лучше, чем я сам.

На второй день она рассказала мне о себе. На третий день она рассказала мне о нас. Она удивлялась, что я не помню. Я не помнил, но знал, что все так, как она говорит, потому что моя тоска была исцелена.

Эреа

На второй день я рассказала ему о себе. В эту жизнь я пришла от матери, которая была храмовой жрицей, и отца, который посетил её специально для того, чтобы я смогла родиться. Не знаю, был ли он воплощён в то время, или приходил как духовное существо. С матерью я жила пять лет. Иногда отец посещал нас. Я всегда чувствовала любовь родителей как огромный золотой теплый шар, который защищал меня от всех бед и опасностей. Я не болела. Я могла исцелять других – людей, животных, даже растения. Когда мне исполнилось пять лет, я уже много знала. Я не играла с другими детьми, мне было неинтересно с ними. Однажды мама взяла меня за руку и отвела в пещеру, где жили великаны. Я давно с ними дружила. Они любили меня, заботились обо мне, учили меня тому, что мало кто из людей мог постигнуть.

Мама обняла меня и поцеловала. «Я должна оставить тебя здесь», – сказала она мне. Она не плакала, она улыбалась, потому что знала, как мне лучше. И ведь она не видела великанов. Только я их видела! Но мама знала, что я буду здесь в безопасности. Она была храмовой жрицей, и боги говорили с ней. Я тоже не плакала, хотя знала, что в этом воплощении больше не увижу маму. Но ещё я знала, что наши пути пересекутся в будущем и мы всегда будем верной поддержкой друг другу. Пока не станем единым целым.

Великаны пришли за мной, когда мама ушла. Я сидела на теплом камне, согретом солнцем, струящимся сквозь красивый резной проем. Прислушивалась к тихой радости, рождающейся в моей груди. Она нарастала, наполняя блаженством все мое существо. И я знала, что это блаженство – знак чего-то очень хорошего, что начинает со мной происходить.

Я уже приходила сюда несколько раз. Первый раз я только осторожно походила вокруг пещеры, заглядывая в темный проем. Тогда мне показалось, что в пещере кто-то есть, послышался тихий смех, показалось, что там мерцает свет. Мне не было страшно, я чувствовала радостное волнение в груди. Храм, где служила моя мама, был недалеко, и я пришла к пещере ещё раз. Все повторилось, а потом я увидела большую руку, махавшую мне, словно приглашая войти. Я подошла к узкому отверстию и вложила свою маленькую ладошку в огромную теплую мягкую ладонь. Кто-то очень добрый и очень большой поднял меня и внес внутрь пещеры. Внутри вместо пещеры я увидела сияющий светом зал со множеством окон, сквозь которые свободно проникал ароматный ветер. Мой друг поставил меня на мозаичный пол. Он был очень высок, строен и красив. Кожа его была покрыта красноватым загаром. Моя голова едва доставала его колен. Он присел, чтобы глазами встретиться с моими. Какие у него были глаза! Огромные, сияющие, темно-зелёные, казалось, весь мир отражается в них. Он взял меня в ладони и понес показывать свой мир. Мы вышли из широких двустворчатых резных дверей и попали... Это было то место, где я жила все пять лет жизни. Но все было по-другому. Горы были почти теми же. И озеро было. Но домов было гораздо меньше, и они были совсем не такие, как в моем городе. Мой друг вдруг оторвался от земли и сделал гигантский прыжок. Потом другой, третий... Он плавно летел над горами, иногда касаясь земли и отталкиваясь от нее. Каждый прыжок задерживал его в воздухе над землёй. У меня захватывало дух от такого полёта. И я вдруг осознала, что могу говорить с ним без слов.

Мой новый друг, сделав круг, вернулся к величественному зданию, из которого мы вышли. Он опустил меня на землю, и я увидела выход из пещеры. Я помахала прекрасному великану и шагнула за проем. На горы спускались сумерки. Но ведь когда я вошла в пещеру, было утро. Я оглянулась и увидела, как растворяется в сумраке машущая мне вслед огромная ладонь и сливается с камнями, словно превращаясь в изваяние. Когда я подходила к дому, мама встретила меня. Она смотрела на меня удивлённо. «Ты светишься, – сказала она. Где ты была?»

Мне было всего пять лет, но я уже многое понимала и речь моя была богатой. Я рассказала маме о том, что со мной произошло. Она не удивилась. «Есть легенда, – сказала она, – о том, что раньше нашу землю населяли великаны. Они жили в мире с людьми, пока люди были слабы и беззащитны. Великаны помогали им выживать, учили и развивали их. Но когда люди стали сильнее, они захотели использовать великанов в своих целях. И великаны ушли. Они просто исчезли. Древние говорили, что они живут здесь же, но мы их не видим, не чувствуем. Изредка рождаются люди, которые могут встречаться с ними. Но на моей памяти таких не было. Я думаю, что ты из их числа. Боги говорили мне, когда ты ещё не появилась на свет, но уже шевелилась в моем чреве, что воспитывать и учить тебя будут великаны. Я думала, что неправильно услышала их, а потом и вовсе забыла об этом».

С тех пор я много раз приходила в пещеру, где встречалась со своим новым другом. Он показывал мне удивительные вещи и учил чувствовать звёздные нити. В последнее время я проводила больше времени с ним и его племенем, чем с мамой. Мама была рада этому, она была спокойна за меня, когда я была у великанов. И наконец сама привела меня к ним. Я была совершенно счастлива с ними. Знания, которые они открывали мне, готовили меня к священному служению. Самым важным было чувствовать звёздные нити-лучи, улавливать их пальцами и ладонями, вязать из них тончайшую живую материю. Эта материя покрывала землю, горы, воду, растворялась и напитывала собой пространство. Она вносила в мир гармонию, мудрость, любовь, здоровье. Люди называли это благословением. Великаны построили мне святилище для этого служения. Вернее сказать, создали святилище. Они сделали это больше мыслью, чем руками. Однажды, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мои приемные родители – мой друг и его подруга, возвели на краю скалы над горным обрывом открытую круглую беседку с колоннадой зелёного и розового мрамора. В центре ее на полу был круг. Я становилась на него, протягивала руки звездным лучам и как будто растворялась в них. В это время мне открывались дальние миры, их жизнь, их чувства, все, чем они были наполнены. Я не просто видела их внутренним взором – я переживала их всеми своими чувствами. Я могла простоять так много дней, не чувствуя ничего, кроме токов звёзд, которые проходили сквозь меня и наполняли меня блаженством. Великаны и сами исполняли подробное служение, но им для этого не нужны были святилища. Они могли делать это в любом месте, двигаясь, или находясь в покое. Такова была их природа. Но они при этом не переживали звездные миры в такой полноте, как я.

Когда мне исполнилось двадцать лет, великаны научили меня возвращаться в мир людей и снова приходить мир великанов, когда это было необходимо. Впервые за долгие годы я вошла в город, где родилась и жила с мамой. Сердце мое трепетало. Но город, в которой я вошла, мало походил на мои детские воспоминания. Никто давно уже помнил мою маму, а на месте храма, где она служила, стоял совсем другой храм. Мои друзья научили меня изменять реальность вокруг себя таким образом, что никто не удивлялся, видя меня. Людям, которые попадали в мое поле, казалось, что они давно знают меня. Я жила среди них больше ста лет, меняя внешность от молодой девушки до дряхлой старухи, в зависимости от ситуации, а они не замечали этого. Но чаще всего я бываю такой, какой ты видишь меня сейчас. В этом городе никто не удивляется тому, что Эреа не меняется, в то время как сами они стареют и уходят из жизни.

Ансом

На третий день она рассказала мне о нас. Она рассказала то, что я знал всегда. Я слушал ее как самого себя. Не удивлялся. Как будто она просто стирала пыль со страниц моей памяти, и на них открывался текст, который был там всегда. О том, что мы с Эреа одна душа, разделенная на части, чтобы приобрести новые качества. Эреа – большая часть, а я меньшая. Что это один из путей развития души – разделяться на неравные части. Меньшая слабее и нуждается в поддержке, которую ей может дать только ее собственная большая часть. Часто такая меньшая ошибается и ищет опоры у чужих частей, для которых ее ошибка является большим искушением. Потому что тоскующая и постоянно ищущая поддержки меньшая в своем заблуждении может стать зависимой от душ, которые постараются использовать ее в своих личных интересах. Они будут красть у нее ресурсы – жизненные силы и материальные ценности. И так, пока меньшая не прозреет и не направит свои поиски дальше. Конечно, и такой трудный опыт полезен для маленькой души, – она в нем крепнет, мудреет и учится различению. В конце концов она будет безошибочно понимать, кто действительно является родственной душой, искренне заинтересованной в ее росте, развитии и благополучии, а кто только хочет казаться таким, чтобы получить из такой близости собственную выгоду. Ошибка меньшей части души – это искушение и испытание для тех, кто больше и сильнее. Если такая душа не проходит его достойно, когда-нибудь она неизбежно попадет под власть более могучих сил, которые отберут у нее не только захваченные ею ресурсы, но и ее саму сделают меньше и слабее. Для меньшей части души испытание состоит в верности самой себе. Ее задача – не поддаться искушению облегчить свою тоску, впав в зависимость от тех, кто предлагает ей свою мнимую любовь.

Я понимаю, как трудно удержаться от того, чтобы исцелить свою душевную боль хотя бы на некоторое время, обманывая себя и начиная служить тем, кто платит за такое служение видимостью любви. Это не насыщает страдальца, но открывает его внутреннее пространство для чужого вторжения, разрушая его. Он становится все слабее, увязая в зависимости от более сильного. Такая порочная связь может быть разрушена, если слабый все же найдет в себе силы выдержать боль душевного голода и тоски.

Эреа рассказала мне, что в прежнем рождении мы были близнецами и не расставались всю жизнь. В этой жизни я должен был научиться жить без нее, но встреча наша была предопределена, чтобы поддержать меня и помочь развиваться. А вот дальше мне придется несладко: Эреа почти не будет воплощаться, но продолжит звёздное служение, а мне придется ещё набираться опыта и расти в испытаниях. Но она будет присматривать за мной и помогать мне в самые трудные моменты. И рано или поздно настанет момент, когда и я смогу приходить в жизнь и уходить из нее как Эреа – не умирая и не рождаясь. Для этого я должен буду многое забыть из того, чему Эреа учит меня. Но забыть не совсем и не насовсем. Знание уйдет в глубину, дожидаясь момента, когда станет актуальным. Когда мое сознание будет готово использовать его для моего духовного роста и развития.

Все это не очень обрадовало меня. Как будто открылись скрижали моего пути, показав мне суровые испытания, которые я должен буду проходить без Эреа. «Иногда, – сказала мне Эреа, – я буду приходить с тобой в воплощение, чтобы ты мог пройти испытания и выстоять. Я сделаю все, чтобы ты прошел этот путь».

Эреа сказала это, искренне лучась радостью, силой, энергией, и я не мог печалиться, глядя на нее. Я принял, что в этом путешествии мы как в родовых путях матери – назад хода нет. Только вперёд, поэтому нет смысла бояться предстоящих трудностей. Они и есть ступени восхождения.

Я смотрел на Эреа и не мог наглядеться на нее. Но смотрел иначе, чем вчера. Она сказала, что мы были близнецами, что мы – части одной души. Это знание ожило во мне, изменило меня и мое отношение к Эреа. Я не мог больше смотреть на нее как на женщину, как на возлюбленную. Мне не нужна была физическая близость с ней. Достаточно было смотреть, иногда касаться руки, разговаривать. Можно было даже обнять ее, прижать к себе... Но не больше. Поймав мой взгляд, Эреа улыбнулась. Она все поняла. «Ты растешь», – сказала она мне.

На четвертое утро я проснулся рано. Заря занималась над горами, окрашивая озеро в розовый цвет. Птицы уже начали щебетать, а Солнце все не всходило, хотя было уже совсем светло. Эреа не было рядом. Но это не взволновало меня. Внутри себя я знал, что с ней все в порядке. Она словно поселилась во мне, я чувствовал ее внутри своего сознания. Я встал, умылся водой из медного рукомойника, засмотрелся на причудливые узоры, украшавшие его бока. Они напоминали мне что-то, я хотел прочитать их, как будто это были письмена. И вдруг они сложились в слова, а слова – в странную фразу: «Береги Солнце в себе» – много раз было написано вокруг блестящего рыжей медью сосуда. В этот миг солнце осветило пронзительными лучами вершины гор. Лучи ворвались в комнату сквозь распахнутое окно и залили теплым светом все внутреннее пространство. Медный рукомойник вспыхнул червонным золотом, и я прочел дальше: «Береги Солнце в себе, чтобы оно освещало твой внутренний путь».

Я не знал этих букв, этого языка, но почему-то понял надпись, она открылась мне, как раковина, хранящая жемчужину. Эреа была моим внутренним Солнцем.

Я вышел на улицу. Город едва начинал просыпаться. Где-то рядом шваркала метла, кое-где блеяли козы, бряцала посуда, слышался плеск воды. Цветущие деревья, умытые росой, источали пленительный аромат. Солнце внутри меня наполняло все мое существо невыразимым блаженством.

Эреа

Три дня мы с Ансомом говорили. Когда ночью он засыпал, я поднималась на свою скалу, в святилище, протягивала руки звёздам, ярко сиявшим в темном бархатном небе, и смотрела, как их лучи притягиваются к моим пальцам. Свет звёзд стекал в мои ладони, густел, становясь молочно-белым, с голубоватым оттенком и искорками золотого свечения, похожий на текучий лунный камень. Я могла создавать из него любые формы, если лучи позволяли мне делать это. Похоже, им нравилась такая игра – отдаваться в мои руки, движения которых следовали движению моих мыслей и моего намерения. Иногда я лепила из этого света шарик, подносила его к губам, пила его. И мне не нужно было еды долгое время после такой звёздной трапезы. Я могла исцелять звёздными сгустками, выкатывая ими больное место страдальца. Но я делала это редко, потому что, живя среди людей, я мало контактировала с ними. Чтобы исцелять звездным светом, нужно было получить одобрение звёзд. Чаще они разрешали мне давать людям выпить или проглотить такой сгусток, или накапать его в уши или глаза. Когда звездный свет проникал в тело человека, его физическая материя немного менялась. А затем менялось сознание.

На рассвете я покинула свое блаженное убежище и пошла домой, я почувствовала, что Ансом проснулся.

Все утро мы гуляли с ним по берегам моря-озера. Когда Солнце стало припекать, купались в ласковой теплой воде. А когда полуденная жара накрыла горы, укрылись от нее в моем доме.

Вечером у Ансома воспалился правый глаз. Он распухал и отекал, слезился и чесался. Ансом страдал, но не подавал вида. Я смотрела на него и радовалась, что смогу напитать его тело светом далёких звёзд. Он лег на скамью, его немного знобило. Мы молчали несколько часов, пока Солнце садилось, пока исчезало за горизонтом, пока гасли его тепловые лучи, спускались сумерки, переливаясь в синюю бархатную ночь с огромными яркими звёздами. На четвертый день нашего общения мы чувствовали друг друга, понимая без слов. Три дня говорили, а теперь, казалось, уже все знали друг о друге. Я протянула ладонь в открытое окно и увидела, как нити звездных лучей мгновенно притянулись к моим пальцам. Ладонь наполнилась светом, который густел и становился пластичным. Я приложила его к глазу Ансома. Он глубоко расслабился. Я видела, как сгусток света менял свой цвет. Сначала наливался красным, снимая воспаление. Потом становился жёлтым, как бы промывая ткани. Затем заблестел голубым, вытягивая инфекцию, и постепенно растворился, впитался в тело Ансома, который заснул. А я видела, как сверкали золотые искорки в тканях его лица.

Ансом

Это было похоже на волшебство. Мой глаз сначала опух стал страшным и горячим. Казалось, что он не сможет быть таким как прежде. Но я не волновался, хотя глаз болел и беспокоил меня. Эреа наблюдала, как мой глаз быстро превращался в кровавое гнойное месиво. – «Это море-озеро, – вздохнув, сказала она. – Оно тебя проверяет. У него непростой характер».

Четвертый день был на исходе. В окно я видел мягкий оранжевый закат. Уезжая из дома, я сказал родным, что буду отсутствовать два-три дня, и чувствовал на расстоянии их беспокойство. Моя бедная жена, которую навязал мне отец и к которой я не испытывал любви, всегда старалась угодить мне. Она думала, что если будет примерной женой, домовитый хозяйкой, хорошей матерью нашим детям, я стану любить ее и дам ей тепло близости. Ей всегда не хватало близости и тепла. Я видел, что она страдает, но ничего не мог сделать. Не мог идти против своего сердца и притворяться любящим мужем. Тем не менее, я был честен с ней и учтив. Мне бы хотелось дать ей свободу, чтобы она нашла того, кто дал бы ей то, в чем она нуждается. Но в нашей культуре это невозможно. У нее дети, я жив, и теперь она заложница нашей семейной жизни. Мне было жаль ее, но я совершенно не знал, что с этим делать.

Эреа словно читала мои мысли.

– Тебе пора домой? – спросила она. – Когда ты обещал вернуться?

– Сегодня, – вздохнул я. – День мне нужен на дорогу.

– С таким глазом ехать не стоит.

– Тогда благословен этот глаз и море-озеро, которое стало причиной, – улыбнулся я.

Закат угасал, на бархатное небо высыпали звёзды. Я почувствовал, как Эреа всем своим существом потянулась к ним. Мне показалось, что она хочет пойти на свою скалу, но увидел, как она протянула руки за окно, и в этот миг тонкие нити звездных лучей соединили ее пальцы с дальними мирами. Я едва различал этот свет, наверное, больше чувствовал его, чем видел. Свет стал в ее ладонях молочной лужицей. Казалось, он густел, становился пластичными. Эреа пальцами начала лепить его, разминать, месить. Мне показалось, что она сама сделалась словно бы прозрачной, как будто звёзды просвечивали сквозь ее тело. Она повернулась ко мне и приложила сгусток света к моему больному глазу. Затем отняла его, помяла в ладонях и снова приложила. Я почувствовал, как свет этот просачивается внутрь моего глаза, растворяясь в голове, в мозгу. Голова стала лёгкой, мысли обрели удивительную ясность. Ладонь Эреа легла мне на лоб. Что-то происходило со мной, что-то совершенно новое. Звёздная материя входила в меня, преображая мое тело и мою душу...

Эреа тихо запела. Это была странная песня... Я почувствовал глубокий покой, исходящий от нее. Она пела: «Воистину, тот, кто понимает, что смерти нет, никуда не торопится. Многие знают это, но знают также, что смерти нет для духа, тело человеческое временно. Привязаны же к телу, а что такое дух, не ведают. Не знают различия между душой и духом. Себя помнит лишь дух, осознанно проходящий через воплощения. Тело не помнит, получая в каждом воплощении новый опыт. Душа многое помнит, но не осознает. Дух же спит, пока не пробудит его сила осознанного устремления. Пробуждается он медленно, раскрываясь подробно цветку лотоса – лепесток за лепестком. А когда раскроется полностью, рождается из этого лотоса совершенное существо».

Эреа говорила нараспев, мысли мои успокаивались, сознание плыло. Ее теплые ладони излучали поток, который я ощущал как мурашки, разбегающиеся по всему телу. Сначала я пытался уловить смысл её слов, а потом отпустил свои попытки.

Эреа

Когда я начала исцелять Ансома, ко мне пришла мелодия. Она была прекрасна. Она рвалась из моего сердца, а потом ее начали наполнять слова. Слова были для Ансома. «Друг моего сердца, сердечный мой друг, вспомни, откуда ты пришел. Вспомни, кем ты был и кто ты есть. Свет звёзд проник в тебя, оживил душу твою, пробудил дух твой. Отныне ты больше, чем человек, дитя земли. Ты – человек, дитя земли и неба. Благословен их союз. Подними голову, взгляни на небо, на дом свой, на отчизну свою. Наполнись светом и силой небесных светил. Солнце, отец наш и податель жизни, – мудрость и сила. Земля, мать наша, – нежность и доброта. Мы, подобие ваше, поклоняемся солнечной мудрости и светлой силе, излучаем доброту и нежность на собратьев своих и все живое во Вселенной. Тела наши – совершенные сосуды, принимающие форму согласно тому, что содержится в них. Душа наша – свет и тепло, сосуд тела наполняющая. Дух наш – источник движения и развития, притяжения к средоточию мироздания, подобный ему во всем. Вечность – кровь наша, струящаяся по каналам энергия, вибрация творения...»

Я пела, мой голос струился из самого сердца. Я видела, как стекает звездный свет с кончиков моих пальцев, как входит он в тело Ансома и преображает его.

Когда я закончила петь, Ансом спал. Он был очень красив и мужественен, но в то же время было в нем что-то от ребенка. Я чувствовала огромную любовь к нему, теплую связь с ним. Мы были частью целого, и вместе мы составляли полноту. Откуда-то то я знала, что Ансому предстоит долгий и сложный путь из воплощения в воплощение, пока мы снова встретимся с ним, чтобы уже никогда не расставаться. Он много раз будет ошибаться в надежде найти меня, каждый раз получая душевную рану. Но боль от всех полученных ран преобразится однажды в совершенную мудрость, которая позволит ему узнавать меня безошибочно. Иногда наши пути будут пересекаться. Мне позволено помогать ему в самые трудные времена...

Я оставила Ансома спать и пошла на свою скалу. Встала в центр ротонды-святилища, протянула руки звёздам, приняла их живительные лучи... Лучи вошли в меня, соединились с моей сердечной искрой и превратились в золотой путь. Душа моя скользила по его сверкающей ленте с невероятной скоростью. Я утратила чувство времени и пространства. Земное измерение простиралось передо мной во всей своей пространственно-временной протяженности. Какой эпохе я принадлежала? Всем сразу и никакой одновременно. Какая страна была моей родиной? Все сразу, и ни одна. Я любила их одинаково. Чувствовала, что жила в каждой из них, знала их повседневную жизнь, характеры людей, запахи утра и ветры на закате...

Мои руки принимали серебряный свет дальних миров, совершая движения, которые рождали тончайшую материю. Она покрывала мой город, мою Сусситу, и люди в моем городе становились добрее, мудрее, сострадательнее, милосерднее...

С первыми лучами Солнца я закончила свое служение и отправилась домой. Ансом стоял на пороге, ждал меня. Это было таким счастьем – видеть его, быть с ним рядом, переживать полноту, чувствуя, что часть души, давно утраченная, снова со мной. Его глаз был значительно лучше, но для окончательного выздоровления требовалось ещё какое-то время. Он пробудет у меня ещё два дня, а затем отправится домой. Ему будет трудно расстаться со мной, но для того, чтобы соединиться навсегда, нам следует научиться быть вместе даже тогда, когда расстояния разделяют нас. Я могу чувствовать его, где бы он ни находился. Меня научили этому великаны. А он пока не умеет. Я буду учить его.

Ансом

Когда Эреа начала петь, я погрузился в какое-то удивительное состояние. Это была явь и, одновременно, сон. Я словно был глубоко под водой и наблюдал оттуда происходящее. Видел, как Эреа катает плотный вязкий свет вокруг моего воспалённого глаза и чувствовал облегчение. Сам не заметил, как уснул. Мне приснилась моя жена. Она спрашивала меня, что со мной случилась, почему я так долго не возвращаюсь домой, очень тревожилась. Во сне я взял ее за руку, погладил по щеке и попросил не волноваться. Она показала мне наших маленьких детей и сказала, что если бы не они, поехала бы искать меня и выручать из беды. Я сказал ей, что со мной все в порядке и пообещал ей, что вернусь через три дня.

Проснулся я на рассвете. Встал, умылся и сквозь дверной проем увидел Эреа, которая шла к дому. Она была свежая и отдохнувшая. Я вышел ей навстречу. Увидев меня, она засмеялась.

– Твой глаз намного лучше, но ехать ещё рано. Ещё два дня, и он будет здоров.

Я рассказал ей свой сон. Эреа внимательно выслушала меня.

Это не совсем сон. Ты, и правда, встречался со своей женой. Она тоже думает, что ты ей приснился. Вы встретились во сне, благодаря ее намерению. Она особенная. Ее душа чистая и любящая. Будь с нею бережным.

С того момента, как я встретил Эреа, прошло всего несколько дней. Но теперь мне казалось, что я давно знаю её, что она ближе мне, чем даже мои родители, моя семья. Я боготворил ее. Но удивительно – между нами не было физической близости. Она не нужна была ни мне, ни ей. Эреа, часть моя, все равно, что отражение мое, я сам. Но при мысли о расставании сердце мое разрывалось. Я знал и понимал, что поеду домой и буду бережным со своей женой, любящим заботливым отцом со своими детьми. Но сердце мое принадлежит сестре моей, моей душе, моей возлюбленной Эреа. Она почувствовала мои терзания и сказала мне: «Ансом, часть моя, любовь моя! Именно поэтому мы и должны расстаться, что ты ещё не стал самим собой, что ты ещё ищешь утешения, понимания, любви. По мере того, как ты станешь отдавать все это другим и находить в этом величайшую радость, по мере того, как служение начнет становиться твоим дыханием и естественной потребностью, мы с тобой будем все ближе».

Я знал, что она говорит правду, как и знал, что ещё не готов к такому служению, хотя именно этого и жаждет моя душа. Я понимал, что буду расти к этому и испытывал благодарность к Эреа за ее терпение к моему несовершенству.

Скажи мне, как тебе удаётся не спать по ночам, но при этом оставаться полной сил и бодрости? Я никогда не видел, чтобы ты была усталой или хотела спать.

Эреа задумалась. Она молчала долго. Потом сказала: «Не знаю, смогу ли я объяснить тебе это. Попробую».

Она улыбнулась мне, глаза ее засияли.

«Сон нужен человеку, чтобы душа его могла продолжать поддерживать жизнь в теле. Не только человеку. Спят в этой реальности все живые существа. Во время сна душа напитывается жизненной энергией. Поэтому у человека нет сил, если он не спал ночь. Я могу напитывать свою душу звёздной энергией дальних миров. Мое ночное служение состоит в том, что я передаю на землю излучения звёзд. Оно питает землю, нашу планету-Мать. Оно питает и меня, мою душу. Вместо сна. Я буду учить тебя и этому тоже. Не быстро. Потихоньку.

Во сне душа уходит в тонкий мир, в иную реальность. И там находит себе пропитание иными энергиями. Причем каждая душа питается теми вибрациями, которые ей сродны. Мне близки токи дальних миров. Поэтому они притягиваются к моим ладонями. Не только ночью, но и днём, просто днём эти нити почти не видны в ярком солнечном свете. Так же, как и звёзды. Мои друзья-великаны научили меня пребывать одновременно в нескольких реальностях. Поэтому я могу быть здесь, на земле, и вместе со звёздами в то же самое время. Не теряя при этом переживания самой себя. Скажи, что ты чувствуешь, когда я произношу эти слова?»

«Все, что ты говоришь, знакомо мне, как если бы это я отвечал. Но знакомы слова и смыслы, а вот переживания этого мое тело не знает. И это мне очень странно».

Глаз мой потихоньку очищался от гноя, отек спадал. К вечеру этого дня меня перестали беспокоить жар и неприятные ощущения. Я попросил Эреа взять меня с собой ночью. Она не удивилась моей просьбе.

«Давай попробуем дать тебе столько опыта, сколько ты сможешь взять. Но не обязательно торопиться с этим. Ты ещё не раз приедешь ко мне на Сусситу».

Когда Солнце опустилось к горизонту, мы вышли из дома. Мы шли медленно, впитывая кожей теплый ароматный воздух и синий свет сумерек. Людей на улицах не было, в домах зажигались огни. Казалось, в городе никто не живёт, а время остановилось, и только мы с Эреа подбираемся сквозь него вязкую материю.

«Примерно так и есть», – ответила на мои мысли Эреа.

Когда мы подошли к небольшой открытой ротонде, ночь уже спустилась и звёзды сияли ярко. Эреа позволила мне войти и вошла сама в святилище, предварительно омыв руки из кувшина, стоящего у входа. Она встала за мной, прижавшись ко мне всем телом. По моему позвоночнику побежали сильные токи, заставившие содрогнуться все мое существо. Я почувствовал напряжение внутри, оно вызвало возбуждение и дрожь и небывалую ясность сознания.

«Дух сошел», – сказала Эреа. Она протянула руки вперёд и вверх, раскрыв ладони навстречу звёздам.

«Делай как я», – шепнула мне. Взяла мои протянутые ладони в свои. Я почувствовал вибрацию в руках, мои ладони буквально загудели. Нити света вышли из них и соединились со светящимися нитями звездных излучений. В этот миг я перестал быть собой. Я стал музыкальным инструментом, на котором играла Вселенная. Я услышал музыку, не похожую ни на что, слышанное мною прежде. Я даже на какой-то миг забыл об Эреа... Нет, не забыл, скорее, слился с ней настолько, что утратил ощущение разделенности, оставаясь при этом самим собой. Не мог оторваться от этой чудесной музыки, которая звучала странными незнакомыми инструментами, словно играла на струнах моей души. Волнение пробегало по всему моему телу, всему моему существу в ритме этого удивительного звучания. Я отдался ему полностью, оно плавило и преображало меня... Я вдруг услышал свой голос. Слов не было, мой голос стал ещё одним музыкальным инструментом в оркестре звёздной гармонии...

Сколько это длилось? Всю ночь. Но если время остановилось ещё тогда, когда мы с Эреа шли по опустевшему сумеречному городу, то это длилось вечность. Я мог бы пребывать в этом блаженстве звуков бесконечно, но в какой-то миг увидел, что небо над дальними горами начало светлеть, а потом гребни гор вспыхнули и осветились восходящим солнцем... И я снова почувствовал свое тело, отделенное от Эреа, которая уже стояла рядом, щурилась на рассвет и улыбалась.

Говорить я не мог ещё несколько часов. Волшебная музыка бродила во мне, переполняя энергией. Но я уже понимал, что мне пора собираться в дорогу. Я принес Эреа воды из колодца. Наполнил бассейн во дворе. Оглядел дом, поправил очаг, проверил крышу...

Эреа принесла мне в дорогу хлеб и фрукты. И попросила подождать, пока она сходит на рынок. Когда она вышла, я вновь услышал внутри себя волшебные мелодии прошедшей ночи. Горло защекотало, я прокашлялся, и голос мой стал вторить им. Я запел тихо, звук лился легко и свободно, наполняя меня ясностью и внутренней силой.

Я пел, сначала мелодию, которая откуда-то пришла и казалась мне удивительно прекрасной. А потом появились слова. Они падали на меня сверху, как кружащиеся осенние листья падают на землю.

Открой свои глаза, тот, кто любим Богами, тот, чьи движения направляют божественные космические силы, тот, кто дышит в унисон с пульсациями звёзд. Твои глаза даны тебе не для того, чтобы ты смотрел на земные красоты, но для того, чтобы излучать свет высшей любви. Открой свои глаза и излей свет любви на все живое. В твоей реальности любовь подобна влаге, от которой все растет и расцветает к совершенству. И нет силы, способной стать выше любви. Даже смерть и страх смерти побеждены любовью. Ты – драгоценный сосуд, вместилище любви, волшебный светильник, открой свои глаза, пронзи тьму сияющими стрелами...

Эреа

Я знала, что Ансому пора в дорогу. И он тоже знал это. Последняя ночь соединила нас крепче кровных уз. Она промелькнула, как вспышка зарницы, наполнив дивным ароматом высокого присутствия. Наша близость не была близостью в обычном человеческом земном понимании. Ансом стал мне ближе, чем я сама. Приняв неизбежность расставания со мной, он вдруг возмужал духовно, стал зрелым мужем. Когда мы стояли на отвесной скале в моем святилище, превратившись в одно существо, с одной душой и одним сердцем, мне вдруг открылся смысл его имени. Ансом – значит Вечный. Это открытие потрясло меня. В этот миг вселенная проявилась нам гармонией небесных сфер. Я видела ее в танце звездных нитей. Ансом слышал удивительную вибрацию ее звучания. Вместе мы видели и слышали ее в совершенной полноте.

Когда-то мне рассказали об этом мои учителя-великаны. Рассказали без слов, просто позволив почувствовать звучащую и сияющую гармонию жизни, о том, что это и есть истинная реальность, а все остальное – всего лишь иллюзия. И хотя каждую ночь, вставая на служение, я прикасалась к звездным нитям, вибрировавшим совершенными ритмами, то, что произошло с нами, было несравнимо глубже и мощнее. Мы оба вышли иными из этого опыта.

Вернувшись домой ранним утром, мы оба не хотели спать. Небесная сила напитала нас, и мы были полны бодрости и энергии.

Преображенный Ансом был готов отправиться в дорогу. Я пошла на рынок купить ему в дорогу еды. Завернулась в покрывало, немного сгорбилась, чтобы не привлекать внимания мужчин. Опустила на себя кокон тончайшей энергии, который помогал мне не выделяться в толпе. Я выбирала ему лучшие фрукты и ароматный горячий хлеб.

Когда я вернулась, Ансом пел. Он не сразу заметил меня, и продолжал петь, рассыпая чудесные слова, наполненные силой. Как только он замолчал, я запела ему в ответ: «Что важнее – любить или быть любимым? Расти или растить? Принимать или отдавать? Вечный и бессмертный дух открывает себя для любви, в которой он одновременно мужчина и женщина, мать и дитя, сестра и брат. В этой реальности мы двигаемся по жизни, подобно лодке, плывущей вдоль берегов древней земли. Не стоит печалиться и не стоит бояться неизведанного. Доверимся умелому кормчему, который направит наш путь в ту гавань, где не бывает бурь и штормовых ветров. Отпустим опасения и сомнения, возрадуемся тому, что имеем здесь и сейчас. Солнце светит и питает нас силой жизни – что ещё? Всему свое время в череде непрестанных трансформаций, каждая из которых прекрасна своей неповторимостью. Смотри вперёд вдохновенно и радостно. Видишь храм на горе? Сколько у него колонн? И одна из них – ты сам. Будь тверд и незыблем, как колонна, – ведь от тебя зависит, устоит ли храм среди бурь и землетрясений...»

Ансом

Я закончил петь и сразу же услышал голоса Эреа. Она словно вошла в тот поток, который только что двигал мной. Слава, которые она пела, были мне напутствием. Мелодия вливала силу в мое сердце. Я был готов идти своим путем, править своей лодкой, в которой рядом со мной всегда будет Эреа, возлюбленная сестра, моя часть...

Эреа

Ну вот мы и подошли к самому главному. К возможности перехода из одной реальности в другую. И к возможности находиться в нескольких реальностях одновременно. На самом деле, люди часто попадают в пересекающиеся реальности, но редко это замечают. Как это заметить? Признаки: неожиданная пропажа вещи, о которой вы точно знаете, что она была на определенном месте. Или наоборот, появление какой-то вещи, которой здесь раньше не было. Ощущение, что вы когда-то уже были в таком месте, куда вы попали в первый раз. Ощущение, что ваша реальность стала какая-то странная, что-то в ней необычное проявилось. Ощущение потери чувства времени...

Чему я, Эреа, могу вас научить? Начать отличать одну реальность от другой. Связывать их между собой. Помогать их координировать друг с другом. Работать над развитием и усовершенствованием системы реальностей. Познавать себя и других, мир как часть самого себя, знакомясь не только со своей реальностью, но и с другими.

Это действительно сложная система.

В некотором роде каждый человек живёт в собственной реальности, которую он сам создаёт. Все вы – начинающие демиурги. Развитие заключается в том, что вы начинаете различать реальности, чувствовать реальность другого, ее отличия от вашей, возможности координации реальностей, или, наоборот, отсечения чужой реальности от своей. Это частные, локальные реальности. Есть большие реальности – реальности государства, сообществ, существующих в определенном временном контексте. Не историческом, а именно временном. Есть быстрые и медленные реальности. Есть реальность всего человечества. И реальности других существ...

Эреа

Ансом уехал утром. Шел дождь, умывая пыльные улицы. Я провожала его в дорогу. Он уезжал другим. Приехал молодым мужчиной, уезжал зрелым мужем. Я вдруг почувствовала сладкую тянущую боль в сердце. Это было так неожиданно... Я не помнила, чтобы когда-то тосковала о близких, с которыми приходилось расставаться. Внутри меня всегда жила уверенность, что в назначенное время мы встретимся. И даже более того. Я знала, что расставаясь в одной реальности, мы вместе в какой-то другой, одной из многих. Что время нелинейно, оно движется вперёд и назад, петляет как ретроградные планеты, позволяя нам вновь переживать прекрасные моменты жизни. И этим можно управлять. Я умела управлять временами своих реальностей, великаны понемногу учили меня этому.

Я и теперь приходила к ним учится именно таким образом – поворачивала, сжимала, растягивала время, устраивая нам встречи, задерживая минуты прощания. Без этого я не могла бы вообще с ними взаимодействовать – их медленно-тягучее, вязкое время в моей реальности было просто состоянием полного покоя, словно оно навсегда замерло.

Я могла бы вернуть дни, проведенные с Ансомом или, наоборот, отправиться в наши грядущие встречи... Но я не хотела. Чувство боли в сердце не проходило, но оно было таким сладким! Время лучше знает, когда мы с Ансомом снова будем вместе. Я не хочу заглядывать вперёд и оглядываться назад, потому что нет ничего прекраснее настоящего.

Поэтому я шла по влажным улицам, вдыхая аромат утренней свежести, и наслаждалась полнотой бытия, в котором есть все, чтобы радоваться жизни.

Ансом

Я уезжал от Эреа, наполненный какой-то неведомой силой. Она бродила во мне, наполняя мое сердце, расширяя его и открывая навстречу миру, навстречу жизни. Я чувствовал Эреа внутри себя, словно мы стали одним неразрывным целым. В этом единстве была моя сила. Если раньше я чувствовал одиночество, где бы и с кем бы я ни находился, то теперь мое внутреннее пространство обрело полноту. Тоска, которая не покидала меня всю сознательную жизнь, рассеялась как дым, словно ее никогда не было во мне.

И я пел. Это были удивительные слова и удивительные мелодии. Они вливались в мое сердце откуда-то извне бурлящим золотым потоком, даря восторг, радость, предвосхищение прекрасно неведомого. Слова были о внутреннем.

Фотографии Марии Хащанской