• Статьи по теме:  МИСТИЧЕСКИЙ ДУХОВНЫЙ ОПЫТ
• Психотехника в даосизме
• Византийский исихазм
• Профетизм и мистицизм в исламе (суфизм)
• О природе мысли. По материалам древнерусской книжности
• Религиозное чувство как психологический феномен
• Дзэн как свобода, свобода как творчество
• Мир духовного опыта
• Озарение души

Главная / Пути в невидимое / О природе мысли. По материалам древнерусской книжности

О ПРИРОДЕ МЫСЛИ. ПО МАТЕРИАЛАМ ДРЕВНЕРУССКОЙ КНИЖНОСТИ

И.А. Герасимова, Институт философии РАН, Москва

Небесные обители и коммуникации

В восприятии архаичного и средневекового человека в зримой окружающей природе действовали незримые живые силы, которые в зависимости от символического языка конкретной культуры, имели разные имена и описывались по-разному. Жизнь человека мыслилась неотделимой от сил природы и небесных покровителей. Как же мыслилось общение между обитателями живого универсума? С помощью мысли. В ясной и простой форме эти идеи разъясняются в памятнике древнерусской книжности «Палея Толковая» [Палея Толковая 2012] – своде текстов энциклопедического характера, источниками которого послужили труды византийских богословов и древнеиудейские апокрифы. Полемика с иудаизмом занимает в ней такое большое место, что иногда ее даже называют «Палея Толковая на иудея». Согласно текстам Палеи, мысль играет исключительную роль в мироустройстве тварного мира: общение ангелов между собой, общение человека и ангелов, человека и Бога происходит благодаря мысли. Мысль ангелов и мысль человека различаются, но в глубинной природе мысли есть нечто общее, что делает возможным общение человека с существами духовного мира. В представлениях древнерусского книжника стоит различить понимание космоустройства и язык его описания.

Ортодоксальная точка зрения представлена в Полном церковнославянском словаре Григория Дьяченко. В статье «Небо» Дьяченко объясняет: описывая пространство вокруг земли, богословы выделяли небо воздушное, звездное и превыспреннее. Небо воздушное – пространство, или расстояние, от земли до звезд. Звездное небо простирается в границах астрономической Вселенной. Небо превыспреннее – там, где престол Бога [Дьяченко 1993, 339–340]. В Палее находим примерно ту же структуру. В первый день творения Господь создает «небо небес» как обитель высших ангельских сил, выполняющих служебную функцию [Палея Толковая 2012, 13]. Есть описание ангельских сил, ответственных за управление звездным течением [Палея Толковая 2012, 33]. Небо воздушное отдано под управление ангелам природных стихий [Палея Толковая 2012, 16].

Ориген разъяснял, что греки называли обители сферами, божественное Писание называет их небесами [Ориген 1993, 158]. Кажется очевидным, что небес много, но палейному книжнику глубоко чужда идея многослойности небес, он объясняет множественное число особенностями древнееврейского и греческого языков [Палея Толковая 2012, 21]. Книжник мыслит «крупномасштабно», выстраивая довольно витиеватые построения в поддержку ортодоксальной точки зрения [Палея Толковая 2012, 34]. Подобно живописцу, он расписывает строение земли и небес на плоскости иконы или стены храма. Различие между символическим и реальным ускользает, но крупномасштабный, плоскостной способ изложения создает энергийное ощущение единой жизни земли и неба. Обобщенная крупномасштабность описания обеспечивает интерсубъективность восприятия: каждый христианин мог сам мысленно достроить картину божественного творения.

«Небо небес» в проекции на плоское пространство представляется восприятию обычного человека как самое дальнее, третье небо. Видимая часть природного пространства имеет внешнее проявление действий внутренних сил, которые управляют природными процессами. Например, в отрывке «О громе» прямо указывается на внутреннее витальное начало: «Этот-то грохот люди называют громом, хотя грохочет облаками дух, который для того и предназначен» [Палея Толковая 2012, 105].

Вся Вселенная мыслится как живое существо, в котором действуют разумные силы. Рационализация представлений о «живой Вселенной как едином живом существе, заключающем в себе все остальные живые существа, как смертные, так и бессмертные» [Платон 1994, 475] обнаруживает себя в христианизированном неоплатонизме [Громов, Мильков 2001].

В описании духовного иномира палейный книжник прибегает к чувственным образам мира земного. Ангелы – существа бесплотные, духовные, но не бесстихийные – в Палее подчеркивается их огненная природа. Стихии описываются как составы земные, вместе с тем метафора света и огня используется при описании бесплотной ангельской природы. При передаче смыслов, выходящих за пределы чувственного опыта, в философской и богословской литературе придерживались риторических приемов «говорить по сознанию» и «говорить о неизвестном на языке известного». Что такое природные стихии земли, воды, воздуха, огня хорошо известно каждому человеку по повседневному чувственному опыту, известны и их качества. Палейный книжник поясняет природу ангелов как огненную, световую, как то, что скрыто, но ощутимо через проявления [Палея Толковая 2012, 103–104]. Характеристика «бесплотность» дана относительно плотности телесного человека, «огненность» указывает на разреженную субстанцию небесных тел духовных существ. Природа ангелов в Палее передается через метафоры света [Палея Толковая 2012, 74], причем в иерархической лестнице различаются степени светоносности ангельских сил.

Сравним с текстами Платона. Согласно Платону, в живом космосе души бессмертных богов и гениев созерцают подлинное бытие – подлинную истину, справедливость, рассудительность, знание [Платон 1993, 156]. Ведомые умом-возничим, несовершенные души смертных созерцают лишь частицу истины [Платон 1993, 157].

В христианской монотеистической картине мира язык многобожия недопустим, тем не менее, описание сути коммуникаций в духовном мире можно рассматривать как реминисценции текстов античной философии. На языке христианизированного неоплатонизма ноуменальным можно назвать только сферу божественных первопричин (нетварная Троица). Можно предположить, что божественные ноумены в полной мере раскрываются лишь высшим ангельским чинам. В Палее нашло отражение описание ангельской иерархии, данное в сочинении неоплатонического характера «Ареопагитик» Псевдо-Дионисия (конец V – начало VI вв.). Согласно Псевдо-Дионисию, в ангельской иерархии божественная истина передается по лестнице от высшего к низшему, в соответствии со степенью светоносности [Макаров, Мильков, Смирнова 2002, 237].

Однако далекий от богословских тонкостей палейный книжник обходит трудные вопросы толкования божественной истины.

Чтение текстов Палеи позволяет сделать вывод: на внутреннем плане все разумное-тварное общается с помощью мысли. Мысль – пространственна: она связывает внутренние пространства ангельских сфер, связывает человека и ангелов. В своей глубинной основе мысль имеет огненную природу, ведь человек общается со светоносными ангелами при средствах общения, сопряженных с их природой.

Относительно ангелов в Палее прямо говорится, что они общаются между собой, говоря современным языком, телепатически: «Ангелам по природе [свойственно] понимать смысл слов безмолвно и сноситься друг с другом только мысленно» [Палея Толковая 2012, 13].

В христианском понимании, Творящее Слово активно, оно творит смысло-предметно, приводя в бытие всю природу одним словом [Палея Толковая 2012, 86]. На философском языке можно сказать: Божественное Слово – идеально (смысл-первопричина, ноумен, закон), коммуникативно (со-мыслие, со-зерцание) и действенно (воля-энергия) одновременно.

В аспекте семиотического подхода, допустима следующая интерпретация. Человек воспринимает скрытый смысл речи через языковые формы внешней речи, язык как знаковая система играет роль проявителя внутреннего смысла. Значение выражения языка (англ. – meaning) играет роль оболочки смысла (англ. – sense). Значения порождаются своеобразием языка, культурными традициями и символическими картинами мира, коммуникативными ситуациями, индивидуальными особенностями мышления и восприятия. В социальных (горизонтальных) коммуникациях и практиках смысл каждый раз заново конструируется индивидуальными сознаниями, обретая новые оттенки в процессах смыслопорождения. В вертикальных коммуникациях, как пишет палейный книжник, ангелы, в отличие от земного человека, передают смыслы слов «без оболочек», без артикуляции в речи, если сравнивать их возможности с возможностями понимания и мышления человека. Если же принять во внимание степень светоносности (или умаленности света) ангельских чинов, то, скорее всего, чистый смысл (в Палее – «умный свет») облекается в энергийные оболочки («силы света») соответствующих внутренних пространств. Божественное Слово-Закон порождает смыслы-архетипы, отражаясь в умах светоносных существ, соразмерно с потенциями их восприятия, а далее – воплощаясь в формах земного бытия.

В аскетической и мистической литературе со-мыслие тождественно со-зерцанию. На языке Плотина все связано со всем через созерцание [Плотин 2004, 422–463]. Согласно Плотину, всякая жизнь в «некотором смысле есть мышление, но одно есть растительное мышление, другое – чувственное, третье – душевное. Почему же они суть мышления? Потому что они суть логосы» [Плотин 2004, 436]. На современном языке мы бы сказали, что все в природе обменивается информацией, тогда как живое созерцание, в котором «созерцание и его предмет на этом уровне живы, и сами суть жизнь, и оба вместе суть одно» [Плотин 2004, 437], можно объяснить эмпатией как способностью сочувствия и проникновенного понимания. Процесс объективации мысли человеком в предметах Плотин объясняет влиянием телесной природы на разум: «Люди со слабыми душами хотят еще и увидеть предмет [глазами, это желание] несет их в деятельность, чтобы они могли увидеть то, что не способны увидеть умом» [Плотин 2004, 430].

Сравнивая мышление человека и ангелов, можно отметить, что человек чрезвычайно «медлительное» существо: ему необходимо выстраивать не только языковые оболочки смыслов, но и объективировать мысль, воплощать ее в предмете. Стремление к усовершенствованию предметного мира служит признаком того, что человек, проходя опыт жизни, только формируется как космическое существо, если мыслить в масштабах Вселенной и категориями ангельского менталитета.

В Палее ничего не говорится о созерцании, но проводится идея пространственной мысли как живого существа. Человеческий ум способен порождать мысли, которые могут уходить от земного притяжения, отлетать во внутренние пространства и достигать адовой или ангельской обителей. Во внутренних пространствах мысль беседует с духовными существами, обогащается новыми смыслами, возвращаясь к породившему ее человеку: «Душа наблюдает за телом – своим жилищем, а сердце и мозг в свою очередь наблюдают за душой, и в общей сокровищнице они рождают разумную мысль и отпускают ее от себя, как слугу и подчиненного, в невидимые и непроходимые места, которые невидимы телесными очами, но становятся видимыми износимой мыслью. Она обходит адские укрывища, где содержатся нечистые души нечестивых до дня [Страшного] суда [и] принятия тех свирепых мук, которые ожидает плоть наших тел. Повидав все это, она возвращается в сосуд своего тела, где душа, сердце и мозг обсуждают [ее] вести. Потом они посылают мысль ввысь, в небеса. Она по воздуху, как по ступеням, проходит [воздушную] стихию, поднимается над планетами, минует светила, помещает себя в [небесной] тверди, предстает на небесах, ликуя с ангелами и чая явить себя Богу, – и снова быстро возвращается к душе, сердцу и мозгу» [Палея Толковая 2012, 127–128].

Получается, что человек имеет возможность духовного общения с ангельскими существами: получать советы, узнавать о воле Бога, постигать божественные тайны устроения мироздания. Как это возможно в земной жизни?

Телесные и духовные способности души

Согласно ортодоксальной версии, в земном существовании душа человека неразрывно связана с телом, причем душа сотворена из «небесной субстанции», а тело – из «праха земного». В Палее проводится различие между чистым (бесплотным) умом и умом приземленным. Только мысль, пущенная чистым умом, достигает ангельских сфер, другими словами, речь идет о «возвышенной мысли». Природа ума двойственна – чистый ум отражает небесную природу души, а смешанный с земной природой ум подчинен телесным желаниям. Образ ума-владыки над душевными чувствами и телесными проявлениями был чрезвычайно популярен в древнерусской литературе. В Палее: «Ум – разумная и могущественная сила, бесплотная душа, – сидящий, словно царь, на высоком престоле» [Палея Толковая 2012, 92].

Восходящий к Платону образ ума-владыки передает «Слово о бельцах и монашестве» знаменитого проповедника, епископа и аскета Кирилла Туровского (XII в.). Ум называется царем и отцом, дочь которого – душа, «ведь она рождается от ума и имеет общее с ангельским чином, ибо сказано: “Творит ангелами своими духов и слугами своими огнь палящий”» [Кирилл Туровский, 1997]. В данном контексте смысловые оттенки образа ума совпадают с неоплатоническим логосом. Образы платоновского ума-кормчего души [Платон1993, 157] находим в поучении Владимиру Мономаху киевского митрополита, неоплатоника Нифонта (XII в.) [Мильков 2007].

В духовной литературе ум-логос неразрывно связан с сердцем. В практиках различали сердце как телесный орган и духовное сердце (связанное с бесплотной душой). Через духовное сердце (средоточие, центр) осуществляется связь всего со всем во внутренних пространствах. Духовное сердце ответственно за первичное интуитивное распознавание сути вещей и ситуаций, а связанный с сердцем ум придает первичному пониманию разумное осознание.

Переводя на современный язык, базовые способности души можно представить в виде воображаемого креста: логике противостоят эмоции, а интуиции – ощущения. Рассудочная логика суха и холодна (на символическом языке стихий – элемент воздуха). Метафора воздушности в древнерусской книжности передавала качества подвижности, в крайнем выражении мечтательности, отрыве от реальной жизни. Связанная с языком логика осваивает мир путем анализа и синтеза. Эмоциям мир дан непосредственно, эмоциональный человек воспринимается как страстный, горячий (элемент воды). Благодаря физическим ощущениям человек распознает качества предметов (элемент земли). Если первые три способности души «привязаны к телу» и ответственны за адаптацию к земной жизни, то в потенциале интуиции заложена связь с небом. Интуиция (элемент огня) направлена в скрытые измерения бытия, благодаря проникновенному пониманию возможно первичное, непосредственное распознавание сути вещей. В современном понимании, сочетаясь с остальными способностями души, интуиция имеет много разновидностей: различают интеллектуальную интуицию, чувственную интуицию, мистическую интуицию и пр. Целостность постижения мыслилась возможной благодаря отрыву небесного компонента души от земных притяжений, что отводилось роли духовного сердца. В 50 псалме Давид просит Бога: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня» (Пс. 50 : 12).

Согласно аскетической литературе, достичь чистоты ума и сердца непросто. Истоки страстей многочисленны: их порождают ум (интеллект, воображение), язык, эмоции, первичные потребности тела, а также отягощенная страстями интуиция. Согласно Григорию Синаиту (XIV в.), «В мыслительной силе души рождаются и действуют помыслы, в раздражительной – зверские страсти, в вожделетельной - скотские похоти, в уме – мечтательные воображения, в рассудке – мнения» [Григорий Синаит 1992, 190].

В словах Григория Синаита телесные ощущения, эмоции, язык и рассудок относятся к способностям души, ответственным за социальную и природную жизнь человека, тогда как мыслительная способность души (разумная) может быть устремлена к созерцанию причин, к распознаванию добра и зла. Помыслы зарождаются на границе осознаваемого и неосознаваемого. Согласно Палее, мысли приносят вести из внутренних пространств, которые могут исходить как от добрых, так и от злых духов. За зарождение и восприятие мысли несет ответственность сам человек, наделенный свободой воли. Рассуждая о влиянии на помыслы человека духовных существ различной природы, Ориген вводит нравственный критерий: «Когда человек побуждается и призывается к добру и вдохновляется к небесному и божественному, тогда он воспринимает энергию, т.е. воздействие доброго духа… под влиянием вдохновения она [душа. – И. Г.] не подвергается возмущению или повреждению ума и не лишается свободного решения своей воли» [Ориген 1993, 222]. Ответственность человека перед высшими силами растет по мере развития сердечной интуиции, нравственности человека, контроля над мыслями, словами, действиями, управления энергиями эмоций. Мысли не должны быть праздными; эмоции не должны захлестывать; сдержанность в слове предполагала точность, емкость и краткость выражения, своевременность (слово-действие); действие должно совершаться во благо.

В древнерусском источнике взаимоотношения ума и сердца – диалектичны. Сердце человеческое представлено ареной, на которой разыгрывается борьба страстного и разумного начал, ум играет роль бесстрастного судии, о чем читаем в Палее: «Так как [ум] находится в голове, он возносит к себе наверх сердечные желания, и когда одни помыслы борются с другими, отчего и появляются греховные помышления: “из сердца исходят злые помыслы” (Мф. 15 : 19), и всему тому злому противостоят помыслы ума» [Палея Толковая 2012, 93].

В древнерусском тексте употреблено выражение «сердечные советы», что указывает на тесную связь сердца и ума, этот оттенок пропал при переводе «советов» как «желаний» в русском переводе. В земной жизни и сердце, и ум омрачены страстями, но в управлении внутренней жизнью оба начала взаимно дополняют друг друга, хотя ум – владыка, его природа – смешанная, что поясняется в тексте Палеи: «Часть ума от сердца, часть от мозга и часть от души, но они содержат ум для общего совета в едином хранилище» [Палея Толковая 2012, 129].

В жизни подвижника, устремленного к созерцанию (высшему состоянию разума), не чистый ум (чистый от душевных чувств земного свойства, но еще не бесплотный), а чистое сердце создает основу божественного созерцания. На вопрос о разнице между чистым умом и чистым сердцем, молитвенник и писатель Исаак Сирин (начало VIII в.) пояснял: «Ум есть одно из душевных чувств, а сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень, а если корень свят, то и ветви святы, т.е., если сердце доводится до чистоты, то ясно, что очищаются и все чувства» [Исаак Сирин 1993, 24].

«Сведение ума в сердце», организация целостности телесного и духовного в аскетической практике предполагало этап борьбы со страстями и достижение бесстрастия [Исихазм, 2004]. В аскетической литературе «бесстрастность» не тождественна «безчувственности», а означает лишь контроль над телесными чувствами. Бесстрастием называют состояние неподвижности как глубинной мощи спокойствия при внешней подвижности. О бесстрастии переводчик и интерпретатор святоотеческой аскетической литературы, вошедшей в состав Добротолюбия, архимандрит Паисий Величковский (XVIII в.) писал так: «Бесстрастен тот, кто, страдая от бесов и от лукавых людей, не обращает на то внимания и не считает это за зло, как будто иной кто страдает; прославляемый он не превозносится и оскорбляемый – не гневается… бесстрастие не есть какая-либо добродетель, но собирательное наименование всех их» [Величковский, 2016].

Чистый ум – бесстрастное и одновременно тонко-чувствующее начало, отсюда и понимание ума как «ока души». В древнерусском тексте о бесстрастности ума сказано как о неотягощенности телесными чувствами, что точнее перевода, передаваемого фразой «чувственные ощущения»: «Ум не нуждается ни в каких чувственных ощущениях; напротив, [только] выступая за их пределы, он приходит к созерцанию блага всякой [вещи], как и [думали] первые философы, называвшие ум оком души» [Палея Толковая 2012, 94].

Итак, стоит различать чистый (бесплотный) ум как начало высшего разума, связанного с чистым сердцем (сердечной интуицией) и «отелесненный» ум (интеллект) – способность, позволяющую ориентироваться в земной жизни. В этом смысле выражение Оригена «видеть очами сердца» [Ориген 1993, 47] и выражение «ум как око души» передают разные оттенки одного смыслового поля. Есть простой критерий различения ума души и ума тела, его передают слова святого Антония (251–356): «Люди обычно именуются умными, по неправильному употреблению слова. Не те умны, которые изучали изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа – умна, которые могут рассудить, что добро и что зло» [Антоний Великий 1993, 62].

Мысль души, оплодотворенная ангельскими советами, несет волю неба, в человеческом восприятии она предполагает «широту души», проницательное видение целого за очевидным скрытого, нитей будущего в настоящем. Однако мерило добра и зла может оказаться за пределами человеческого понимания.

Смысловые оттенки мысли, порождаемой умом-интеллектом, и собственно мысли души передает различение духа и ума в молитвенном состоянии. В палейном отрывке «О частях и членах тела» приводятся слова апостола Павла: «Как сказал божественный Павел, “пою духом, пою и умом” (1 Кор. 14 : 15), – говоря о духе и душе, ум называя Владыкой, которому она повинуется, словно царю» [Палея Толковая 2012, 93]. Воспроизведем полностью цитату из послания Павла коринфянам.

«Когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода. Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом и умом» (1 Кор. 14 : 15).

Для человека, достигшего святости, и простого человека обращения к высшему различаются. Разум человека призван соединять человеческое с божественным через понятое слово, произнесенное на знакомом языке. Но святые могут молиться в духе, без слов. Молитвенное состояние святого возносит его дух в ангельские сферы, в которых «общаются мыслью, без слов». Синергию святой и ангельской мысли передают слова «созерцание» и «духоразумение» – непосредственное отражение внутреннего слова-смысла в духе (состоянии созерцания). Сотрудничество обычного человека с ангелами возможно при одухотворении его сознания. Развитие осознанности – своеобразный долг человека перед высшими силами, но осознанность развивается в земном опыте (путем проб и ошибок, осознания грехов и нравственных ориентиров в свободном выборе, борьбы со страстями в житейских и аскетических практиках). Получается, что обращенная к ангелам возвышенная мысль являет собой плод интуиции (духовного состояния) и интеллекта, благодаря которому возможно понимание смысла.

Состояния озарения могут проявляться в исключительных ситуациях, в христианской литературе они поясняются через «сошествие Духа Святого» на человека и обретение им даров прозорливости, проницательности, духоразумения. О прямой – через внутреннюю речь и психическое «осязание» (которое на русском языке емко передается через слово «чутье»), и косвенной – через символы, передаче воли Божьей упоминается в следующем отрывке из Палеи: «Или потом, когда Спаситель крестился в Иордане от Иоанна, то – о чудо! – Иоанн осязал Сына Божия и слышал голос с небес: “Сей есть Сын Мой возлюбленный” (Мф. 3 : 17; Мк. 1 : 11; Лк. 3 : 22), а Дух сошел на Него с небес в образе и виде голубя» [Палея Толковая 2012, 86–87].

Представляет интерес описание опыта визионеров. В Палее приводятся слова апостола Павла в обращении к коринфянам: «Знаю человека во Христе, который 14 лет тому назад (или в теле, или вне тела – не знаю, Бог ведает) восхищен был до третьего неба и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать, и был перенесен в рай» (2 Кор. 12 : 1–4)». [Палея Толковая 2012, 33–34].

Как же Павел общался с ангелами? В духе. Апостол «слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать», но их смыслы можно передать в «оболочках» человеческого языка.

«Душа праведных пребывает в райской благодати, оберегаемая невидимыми силами с усердием и со всяким благочестием; и, пребывая в той благодати, ожидает еще большей – жить с Богом в Его неизреченной тайне. И неизреченные слова слышав, дерзну сказать: того, кто путь жизни совершит и веру сохранит, ожидает венец правды от Бога» [Палея Толковая 2012, 34].

Ответственность за помыслы

Если мысль может воспарять во внутренние пространства, то становятся важными моменты ее зарождения и восприятия. В зарождении мысли в неоплатонической литературе особое значение придавалось вопрошанию. Если в социальных коммуникациях заданный вопрос предполагает известное и неизвестное, направляет на поиски ответа, то в духовных упражнениях вопрошание становится искусством духовного общения: в зависимости от чистоты посылаемой во внутренние пространства мысли приходит и соответствующий ответ. Чистота становится символом энергии, позволяющей достигать высот ангельских сфер или оседающей в адовых пространствах. Чистота мысли неотъемлема с различением добра и зла, а сила чистой мысли проявляется в способности преобразования ситуации по линии общего блага, совершенствования человека и общества (в соответствии с божественным промыслом).

В отношении повседневной жизни современного человека напрашивается вывод: жизнь – это постоянное вопрошание: профессиональная деятельность связана с познанием и усовершенствованием отдельного аспекта жизни, обыденные коммуникации способствуют приобретению опыта распознавания качеств людей и развития способности общения. Представляет интерес мнение Оригена. Ответы на вопросы, которые человек задает в течение своей жизни, могут быть даны в посмертном существовании при освобождении от уз плоти и очищении мыслительных способностей души. Ориген называет путь познания человека двояким: на земле он исследует и изучает все разнообразие вещей и их связей, в посмертном существовании продолжается обучение душ, которые «будут научаться о всем том, что они видели на земле, а также будут получать некоторые указания о последующем и будущем» [Ориген 1993, 158], по мере восхождения по небесным обителям им откроются причины вещей. В описании иномира Ориген следует традиции неоплатоников, восходящей к текстам Платона [Платон 1993, 157–159].

Нравственное начало имеет значение не только при зарождении мысли, но и при ее восприятии на осознанном уровне. Не у всех людей душа светла, но, устремленная к Богу, она может преодолеть козни темных сил: «Если же душа разгорится божественной любовью, пронзит сердце и разожжет свой мозг и прилепится к Богу разгоревшейся любовью, то злой дух ничего не сможет поделать с человеком, ибо его козни обличаются умным светом» [Палея Толковая 2012, 128–129].

Из сказанного можно сделать вывод, что мудрецы и святые обладали тайной возвышенной мысли, интуитивным разумом. Гармоничное сочетание телесного и душевного начал в человеке можно понимать как синтез интеллектуальной, интуитивно-сенсорной, интуитивно-эмоциональной и интуитивно-разумной мысли. Мироотречный путь аскета – для немногих, но и обычный человек может продвинуться в своем совершенствовании, очищая душу, сердце и мозг по советам палейного книжника: «Когда же они “оттерты” и “выглажены” духовными мужами и книжными беседами» [Палея Толковая 2012, 128].

Исключительное значение в созерцательном общении с природой, а тем более с ангельскими существами, имела наивность и простота, незамутненность внешними, надуманными социальными и культурными изысками, что звучит в словах Христа: «…истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18 : 3).

Русский космизм и цифровые коммуникации

Русский космизм вырастал на плодородной почве древнерусской книжности. О пространственной живой мысли писали С.Н. Трубецкой, Н.О. Лосский, П.А. Флоренский, Н.К. и Е.И. Рерихи, В.И. Вернадский. Осмысление возможностей синтеза интуитивно-духовного, интеллектуального и эмоционального в русском космизме привело к созданию особого языка говорения о высших возможностях человеческого разума. Сущность мысли как живого существа передавалась через понятия «вчувствующего постижения», «цельного знания», «живознания», «сердечного созерцания», «разума сердца», «мыслящего переживания», «чувствознания» [Мороз, 2006]. Не только святые, но и подвижники культуры могли проявлять проницательность. Не без идейных веяний неоплатонической традиции художник Святослав Рерих писал: «Сферы причин – Ноумена – могут достигать очень немногие люди – в моменты внезапного озарения. За пределами этой жизни, которую мы видим перед собой, лежит бесконечно более великая жизнь, жизнь которую мы способны узреть лишь изредка… Эта высшая реальность мира возвышенного нисходит к нам с полотен великих художников, чье высшее “Я” прикоснулось к тем сферам, которые обычный человек может лишь изредка инстинктивно ощутить» [Рерих 2004, 109]. Сегодня в ситуации глобального кризиса идея пространственной живой мысли составляет одну из основ проекта духовно-экологической цивилизации [Иванов, Фотиева, Шишин 2010; Иванов, Фотиева 2016].

Идея пространственной мысли начинает осознаваться гуманитариями при исследовании феноменов техноцивилизации. Поставленные неоплатониками проблемы коммуникативного разума обсуждались в контексте возможностей сопряжения человеческого и божественного логоса, объективной и духовной реальностей, а сегодня они получают новое звучание в дискуссиях по новым типам социальных реальностей. Вводятся в научный оборот понятия коммуникативной реальности, коммуникативного разума, коммуникативной природы познания. Интересно, что философское обсуждение этих проблем было подготовлено самим развитием цивилизации. Фундаментальные открытия и изобретения технических средств связи – телеграфа, радио, телефона, гаджетов, Интернета, их усовершенствование в цифровую эпоху с задействованием околоземных спутников создают возможности быстрого обмена информацией, создания эффекта личного присутствия в телемостах, коллективного обсуждения и решения проблем онлайн. Благодаря постоянно совершенствующимся цифровым технологиям создается электронная ноосфера, вбирающая в себя коллективный и индивидуальный, научный и обыденный опыт познания. Коллективная мысль приобретает пространственные характеристики, понятие со-знания начинает отвечать своим этимологическим истокам как совместного знания. Аудиовизуальные технологии позволяют приблизить со-знание к со-зерцанию. Полуосознаваемые замыслы в процессах смыслопорождения в коммуникативных средах приобретают черты конкретных вещей, живых существ и реалий, могут развиваться и жить своей жизнью, во многом благодаря анимационным технологиям мысль приобретает черты живого существа [Аршинов, Буданов 2016].

Набирает силу тенденция стирания границ субъективных миров, личные переживания становятся публичными, доступными для других в социальных сетях. Расширяющаяся доступность результатов интеллектуального труда в электронной цивилизации ведет к «прозрачности мысли», открытости одного сознания для другого. Входит в повседневную жизнь краудсорсинг – спонтанно-коллективное обсуждение и решение проблем, конструирование новых реалий. По характеру проявления краудсорсинг напоминает коллективное творчество-процесс с активным задействованием интуитивных способностей. Как ни покажется странным, но в краудсорсинге востребована чуткость к нравственным основам духовного общения – искренности, заинтересованности в общем благе, доброжелательности, эмпатическом единении. Стремление к нравственной чистоте, о которой писали аскеты, становится условием работы плодотворной коллективной мысли, ведь при межличностных трениях свободный поток порождения интуитивных ассоциаций невозможен.

Ускорение научно-технического развития обнажает несовершенство мысли, проявляющееся в неспособности предусмотреть дальние последствия социальной и природной инженерии и инноваций. «Накопленный экологический ущерб» от проблемы отдельных государств разрастается до планетарного масштаба. В ситуации неопределенности и глобальных рисков назревает потребность формирования планетарного мышления как воплощения коллективного разума человечества: глобальные проблемы востребуют глобальные усилия коллективной мысли.

Вопрос о природе мысли остается открытым для философии и науки, но с развитием высоких технологий наши познания углубляются. Подводя краткий итог исследованию природы мысли по текстам средневековой Палеи, можно сказать, что для разума человека, смысл раскрывается через язык и логику (в широком смысле – рациональность), а сила мысли достигается нравственной чистотой. Возвышенная мысль, обретая смыслы во внутренних измерениях бытия, подсказывает ориентиры в понимании целого и направлений коэволюции человека и планетарной природы.

ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Источник: Герасимова И.А. (2017) О природе мысли. По материалам древнерусской книжности // Философские науки. 2017. № 10. С. 39–54.