Н.К.РЕРИХ И ПЮВИ ДЕ ШАВАНН
А.Д. Алехин
Н.К.Рерих считал Пьера Пюви де Шаванна (1824–1898) своим вторым – после А.И. Куинджи – учителем. Находя много общего в своем творчестве и творчестве этого замечательного французского художника, он сообщал в 1900 году из Парижа Е.И. Шапошниковой: «Не помню, писал ли тебе о Пюви де Шаванне. Чем более я всматриваюсь в его работы, чем больше слышу о его рабочих приемах, его жизни, привычках, тем больше я изумляюсь большому сходству многого, что есть у меня».
Как и Пюви де Шаванн, Рерих родился в материально обеспеченной, культурной семье. Родители художников были далеки от искусства: отец Пюви де Шаванна настаивал, чтобы сын наследовал его профессию горного инженера; отец Рериха, владелец нотариальной конторы, прочил сыну профессию юриста. Оба они, особенно Пюви де Шаванн, проявили одаренность далеко не в раннем детстве. Зато, избрав профессию, шли к успеху уверенно, настойчиво. Упорные в достижении цели, они были великими тружениками.
И тот и другой обладали даром наилучшим образом распоряжаться временем. Когда в 1900 году Рерих писал брату: «Надо учиться распределять время – все выдающиеся люди умели его хорошо распределять», то, безусловно, имел в виду и Пюви де Шаванна.
Николай Константинович Рерих. 1921 г.
Пьер Пюви де Шаванн
О том, как относились оба мастера к труду, свидетельствуют их высказывания. «Если бы я не был художником, – говорил Пюви де Шаванн, – я хотел бы быть дровосеком». Дровосеки и строители, гончары и кузнецы, мукомолы и керамисты заняты в его панно и картинах добрым, вдохновенным трудом. И произведения Рериха – «Город строят», «Строят ладьи», «Задумывают одежду», «Волокут волоком», «Сергий-строитель» – славят труд. Рерих писал: «Веселей любите труд... Будьте всегда самим собою. Поймите, что в творчестве Вашем и отдых, и обновление, и радость». «Работайте каждый день. Непрерывно каждый день что-то должно быть сделано. По счастью, работа художника так многообразна, и в любом настроении можно сделать что-то полезное. Один день будет удачен для творчества. Другой – для технических выполнений. Третий – для эскиза. Четвертый – для собирания материала. Мало ли что понадобится для творчества! Главное, чтобы родник его не иссякал».
Оба мастера глубоко осознали значение самообразования, самосовершенствования. Пюви де Шаванн, которому не повезло с наставниками, занимается рисунком и живописью самостоятельно. В 1852 году оборудует мастерскую на площади Пигаль в Париже, где вместе с друзьями ежедневно трудится. Совместная работа и взаимные советы, по словам художника, дали ему гораздо больше, чем пребывание в трех школах. Рерих, едва приступив к занятиям в Академии художеств, задумывает создать «Кружок начинающих художников для взаимного самообразования», который кратко называл «Кружком самоусовершенствования». При всей эрудированности, Рерих всегда был неудовлетворен своими знаниями. 18 октября 1894 года он записывает в дневнике: «Еще несколько отзывов слышал о моей какой-то образованности, просто неловко становится, аж краснею по старой привычке, как подумаю о своем невежестве».
И Пюви де Шаванн, и Рерих были глубоко принципиальны, справедливы, сдержанны и тверды в своих убеждениях.
Обоих признали не сразу. Пюви де Шаванна критики упрекали в отсутствии сюжетов, неумении рисовать, анемичности колорита, «первобытности» формы. Немало лет его произведения вызывали споры и насмешки. И самые первые шаги Рериха в искусстве были отмечены обвинениями критиков в слабом рисунке, мрачности колорита, чрезмерной пастозности живописи.
Пюви де Шаванн. Песнь пастыря. 1891 г.
И Пюви де Шаванн, и Рерих преклонялись перед искусством прошлого, когда художники творили с глубокой верой, благородством, искренностью, чистыми помыслами. Пюви де Шаванн говорил: «Если примитивы кажутся нам неуклюжими сравнительно с декораторами XVI века, то это не удивительно. Но не потому, что они неуклюжи и суховаты, а потому, что они истинны и просты». Из Италии Рерих писал Е.И.Шапошниковой: «Неужели ты не увидишь примитивов на месте – как это красиво. И какой это ключ ко многому».
Как и Пюви де Шаванн, Рерих преклонялся перед итальянскими мастерами Возрождения. Во время путешествия по Италии он запечатлел на одном из своих этюдов «цветистый праздник» фресок Беноццо Гоццоли. Безмерно любил и древнерусское искусство, повторяя не раз, что, когда смотришь на древнюю роспись, на старые изразцы или орнаменты, думаешь, какая красивая жизнь была...
Будучи по призванию, по сути своей уравновешенной, гармонической натуры монументалистом, Пюви де Шаванн утверждал: «Истинная роль живописи – одухотворение стен». Одним из первых живописцев прошлого века он понял, что суть монументально-декоративной живописи–в статичности, простоте и величии. На его панно и картинах – застывшие жесты, торжественные позы. Даже движению он придает особую значимость, импозантность.
Пюви де Шаванн. Св. Женевьева дает надежду осажденному Парижу
То же самое можно сказать и о Рерихе, который, подобно Пюви де Шаванну, стремится вывести искусство за рамки обыденной жизни, камерности, донести до самого широкого зрителя, активно воздействовать на формирование его духовного мира. Искусство мелких форм, камерное по содержанию, не годится для этих целей. Вот почему оба мастера, найдя свой художественный идеал, один – в раннем итальянском Ренессансе, другой – в древнерусском искусстве, переняли у них собранность, компактность композиции, величавость гармонии сильных и насыщенных красок, монументальность пейзажа и фигур.
Для обоих художников типична склонность к созданию больших серий картин и панно: «Начало Руси. Славяне», «Учителя Востока», «Гималаи» и др. – у Рериха; «Жизнь святой Женевьевы», «Науки и искусства», «Времена года» и др. – у Пюви де Шаванна.
И Пюви де Шаванн, и Рерих придавали огромное значение композиции как важнейшему средству достижения образной выразительности и убедительности, имеющей свои законы, постичь которые способен лишь человек, знающий жизнь, природу, людей, способный к глубоким обобщениям. Пюви де Шаванн настойчиво и подолгу искал наилучшие решения задуманной темы. Например, полотну «Девушка на берегу моря» предшествовало целых двадцать пять вариантов. Рерих спустя десятилетия развивал найденные композиционные решения (картины «Человечьи праотцы», «Вечное ожидание» и др.). «Композиция, – говорил он, – лежит в основе всех художественных задач... решительно во всем будет необходимо чувство композиции. Оно поможет увидать задание красиво. Оно позволит избежать условную красивость и найти черты красоты. Задание уложится так, что нельзя будет ни передвинуть, ни отяготить ничем лишним».
Цвет у Пюви де Шаванна и Рериха – не только одно из главных средств композиции. Оба придавали огромное значение чистоте, насыщенности красок, что помогало как можно сильнее, глубже воздействовать на зрителя, звучанием цвета передать благородство, чистоту помыслов. Пюви де Шаванн говорил ученикам: «Когда пишешь, полезно думать о гармонии золота, серебра и драгоценных камней; когда ищешь белых тонов – хорошо думать о жемчуге». Рерих утверждал: «Через цвет звучит приказ будущего. Все серое, черное и мрачное, туманное уже достаточно затемняло человеческое сознание. Каждый должен снова подумать о ярких блестящих оттенках, которые всегда знаменуют эпоху Возрождения».
Я.Тугендхольд писал о произведениях Пюви де Шаванна: «Его панно похожи не на пеструю географическую карту, а на сознательно расцвеченный и смытый временем, изнеженный веками благородный ковер. Здесь перед нами уже не отдельные куски живописи, а живописная симфония, построенная на развивающейся музыкальной теме».
Пюви де Шаванн. Св. Женевьева, снабжающая Париж
Симфонии, сюиты, гимны. Эти музыкальные определения отвечают и характеру произведений Рериха, который говорил: «Я особенно чувствую контакт с музыкой, и точно так же, как композитор, пишущий увертюру, выбирает для нее известную тональность, точно так же я выбираю определенную гамму – гамму цветов или, вернее, лейтмотив цветов, на котором я базирую всю свою схему».
Поражает близость творческих методов художников. О своей метерлинковской серии эскизов Рерих писал: «Хотелось в них дать целую тональную симфонию. У Метерлинка много синих, фиолетовых, пурпурных аккордов, и все это мне особенно отвечает. Посещение Фландрии и несравненного Брюгге дало мне глубокие настроения, подтвердившие образы, уже ранее возникшие во мне. Столько всегда грезилось». В той же дневниковой записи художника читаем: «Вот и серия «Пер Гюнта» давно уже выросла в мечтах. Когда Станиславский предлагал мне поехать в Норвегию перед постановкой «Пер Гюнта», я сказал: «Раньше сделаю все эскизы, а уже потом съезжу». Артисты Художественного театра поехали в Норвегию, а после подтвердили, что мои настроения были правильны. Мне хотелось уберечься от всякой этнографии и дать общечеловеческую трагедию».
В связи с работой над одной из своих картин Пюви де Шаванн рассказывал: «Этот пейзаж я действительно видел во время моей поездки в Амьен. По мере того как перед моими глазами дефилировали эти бассейны рек, обрамленные кустами, ивами и ольхами, эти низкие и живописные холмы, поля ржи и свекловицы, скудные луга и жидкие рощи – я отмечал в своей памяти эффекты красок и линий...
Это видение пейзажа было настолько интенсивно, что изучение его на месте могло бы только ослабить впечатление и оставило бы во мне лишь потухший и безжизненный образ». На природе Пюви де Шаванн обдумывал и вынашивал будущие произведения. «Там одна лишь головная и зрительная работа вызвала во мне призраки тех фигур, которые должны были дополнить композицию. Но как только этот мир, вызванный из небытия, занял свои места, я должен был вернуться в Париж». Это слова художника о своей работе над панно «Сорбонна».
Пюви де Шаванн. Лето
Такой творческий метод основан на безошибочной интуиции, умении синтезировать увиденное и изученное, безупречной зрительной памяти.
Типично для обоих живописцев стремление показать не частный, а общий характер того или иного события, запечатлеть не конкретного человека, а человека вообще и в единении с окружающей его природой – отсюда активная роль пейзажа, повышенный интерес к эмоциональной стороне произведения.
Роль пейзажа в произведениях обоих мастеров чрезвычайно велика. Они не мыслили человека вне природы, которая воспитывает, облагораживает, освящает. Всем своим творчеством призывали они беречь ее, опасаясь грядущего экологического кризиса. Современники воспринимали живопись Пюви де Шаванна, который очень боялся «вторжения инженеров и механиков», как мечту об утраченной гармонии, как кусочек чистого неба, проглянувшего из-за смрадных туч фабричного дыма – предвестников надвигающейся грозы. А Рерих утверждал, что люди, вышедшие из природы, инстинктивно чище, здоровее духовно, лучше распределяют свои силы.
Пюви де Шаванн. Мария Магдалина в пустыне (Медитация)
Оба они тяготели к символизму. Пюви де Шаванн говорил: «Для каждой ясной мысли существует пластический эквивалент. Но идеи часто приходят к нам запутанными и туманными. Таким образом, необходимо прежде выяснить их, для того чтобы наш внутренний взор мог их отчетливо представить. Произведение искусства берет свое начало в некоей смутной эмоции... Я уясняю себе мысль, погребенную в этой эмоции, пока эта мысль ясно и как можно более отчетливо не предстанет перед моими глазами. Тогда я ищу образ, который точно передавал бы ее... Если хотите, это и есть символизм». Практически почти все произведения, включая цикл панно, посвященных жизни святой Женевьевы, глубоко символичны: «Надежда», «Осень», «Война», «Мир».
То же можно сказать о многих произведениях Рериха. В его «Листах дневника» читаем: «Спящим стражам приносится меч огненный». «Меч мужества» понадобился. Приходят сроки. Тогда же и в начале 1914 года спешно пишутся: «Зарево» – с бельгийским львом, «Крик змия», «Короны» – улетевшие, «Дела человеческие», «Город обреченный» и все те картины, смысл которых мы после поняли».
При всем том творчество Пюви де Шаванна и Рериха чуждо мистических загадок и потусторонних намеков. Последний отмечал: «В разных странах пишут о моем мистицизме. Толкуют вкривь и вкось, а я вообще толком не знаю, о чем эти люди стараются. Много раз мне приходилось говорить, что я вообще опасаюсь этого неопределенного слова “мистицизм”. Уж очень оно мне напоминает английское “мист” – то есть туман. Все туманное и расплывчатое не отвечает моей природе. Хочется определенности и света. Если мистицизм в людском понимании означает искание истины и постоянное познавание, то я бы ничего не имел против такого определения».
«У Пюви де Шаванна, – пишет Я.Тугендхольд, – целое общество, целое племя, целое человечество. Он никогда не выхватывает отдельных кусков жизни, а всегда берет жизнь в ее синтетической связи: “Отдых”, “Труд”, “Война”, “Мир”, “Лето”, “Зима”. Мы видим всю жизнь этого первобытного общества – жизнь трудовую и воинственную, созерцательную и молитвенную, кочевую и оседлую. Сам Пюви де Шаванн однажды назвал свои картины “отражением естественных законов”, и, действительно, его творчество проникнуто мечтой о возврате к естественному состоянию, к святой простоте до-городской цивилизации, к буколическим пейзажам сельской природы».
Эти слова с полным правом могут быть отнесены и к творчеству Рериха, во всяком случае – к раннему его периоду.
Вспомним высказывания Рериха о первобытном обществе, о раннеславянском укладе жизни, об искусстве далеких наших предков. Вспомним такие его картины, как «Поморяне. Утро», «Поморяне. Вечер», «Поход», «Три радости», «Княжья охота. Утро», «Княжья охота. Вечер», «Славянская деревня», «Каменный век», «Собирают дань», «Город строят». Рерих призывал учиться у предков умению создавать и ценить красивое, замечая, что «в каменном веке лучше понимали значение украшений, их оригинальность, бесконечное разнообразие».
Пюви де Шаванн. Сон (фрагмент)
Пюви де Шаванн говорил: «Если мне приходится думать о том, что я сделал до сих пор, то я нахожу там не стремление к анализу, а искание синтеза, желание избежать эпизодичности». То же самое мог сказать и Рерих, который всегда стремился к максимальной простоте, определенности линий и форм, допуская минимальное, самое необходимое количество деталей, а то и вовсе их избегая, чтобы не нарушить значимости, монументальности образов.
В произведениях обоих мастеров велика роль не только цвета, но и линии. Чтобы убедиться, до какой степени картины и монументальные росписи графичны, достаточно посмотреть на их черно-белые воспроизведения. При всей потере эмоционального воздействия, они в значительной степени сохраняют выразительность благодаря таким достоинствам, как точный, чеканный рисунок, тоновые контрасты, ясное деление пространства на планы, при котором ближние предметы часто смотрятся силуэтами на фоне дальних.
Люди разных национальностей, разных эпох, разных стран, Рерих и Пюви де Шаванн – замечательный пример служения красоте, добру, справедливости. Многое в характере, натуре художников, их творчестве, как мы убедились, совпадало. Рерих не зря называл Пюви де Шаванна своим вторым, после Куинджи, учителем. Хотя Николай Константинович, приехав в 1900 году в Париж, уже не застал в живых этого выдающегося художника, он многому у него учился, а главное – творчество Пюви де Шаванна укрепило Рериха в правильности собственного пути.
Источник: http://www.hudkultura.ru/n-k-rerih-i-pyuvi-de-shavann-almanah-mezhdunarodnogo-centra-rerihov/